кутской конторы Севморснаба (Североморское снабжение). Абобурко был допрошен два раза, виновным себя не признал. 26 апреля 1938 г. следствие было закончено, дело направлено в Верховный суд ЯАССР, где находилось до октября 1938 г. Затем дело затребовано обратно для дополнительного рассмотрения. 20 октября 1938 г. Абобурко подписывает признание об участии в белорусской националистической организации. Дает показание о том, что по прибытии в Якутию 30 октября 1936 г. установил связь с Х.П.Шарабориным, вступил в контрреволюционную вредительскую организацию, осуществлял вредительство по линии заготовок пушнины и торговой конторы ЯТУ. В числе участников организации назвал Г.И. Иванова, П.П. Кочнева, Г.Т. Семенова, Н.С. Варфоломеева, АА Пономарева, Н.В. Бубякина, А.Ф. Боярова (все еще не были арестованы), П.А. Ойунского, С.Н. Донского, Х.П. Шараборина, С.Г. Потапова, А.Д. Попова и др. 30 октября 1938 г. показал: «Завербован в 1934 г. для шпионской работы в пользу японской разведки бывшим председателем СНК Шарабориным Х.П.»27. Свидетель Г.И. Иванов, временно исполняющий обязанности начальника ЯТУ ГУСМП, арестованный в июле 1938 г., вспоминает: «В камере я встретил М.Г. Абобурко, избитого до такого состояния, что он только мог лежать на боку, кожа на заднице, на ногах и на спине болталась клочьями, он со слезами рассказывал, что ни к какой контрреволюционной организации он никогда не примыкал»28. 25 ноября 1938 г. М.Г. Абобурко расстрелян по решению «тройки» НКВД ЯАССР. Реабилитирован 30 апреля 1957 г. определением Военного трибунала Забайкальского военного округа29.
Доказав «существование троцкистской вредительской организации в Якутии» путем вынужденных признаний у осужденных ранее троцкистов, НКВД ЯАССР приступил к арестам якутян, примыкавших к различным оппозиционным группировкам. 1 января 1938 г. первым был арестован Николай Дмитриевич Криво ш апки н-Су бу русс кий — председатель колхоза, активный участник гражданской войны. В 1917 г. он входил в блок правых эсеров (Бартенев, М.А. Яковлева, Е.М. Егасов). В справке НКВД на арест от 24 декабря 1937 г. отмечается, что Субурусский был снят с поста наркома
здравоохранения «за проявление попыток протащить и отстоять контрреволюционные клеветнические тезисы» на VIII Всея-кутском съезде Советов. Субурусский утверждал, что «докладчики на съездах говорят о достижениях, которых по существу нет, и политика Якутского обкома и правительства основана на унижении и притеснении якутского народа...»30. Допросы продолжались до 5 августа 1938 г. Следующий протокол допроса оформлен 10 октября 1938 г. с признанием вины в участии в контрреволюционном заговоре31. Обвинение было основано на показаниях Н.В. Бубякина и С.Г. Потапова, которые «знали» о контрреволюционной деятельности Субу-русского со слов М.К. Аммосова и К.А. Сокольникова. Но они не были даже допрошены. Варфоломеев, Булкин, Аржаков, Гуляев от своих свидетельских показаний на Субурусского впоследствии отказались как от вымышленных. По результатам проверки в 50-е гг. Аммосов, Шараборин, Окоемов показаний о нем не давали32.
В январе 1938 г. арестован ученый секретарь Якутской национальной библиотеки им. И.Н. Винокурова Алексей Федотович Бояров. Первоначальные обвинения, предъявленные ему: «В 1919—1920 гг. состоял в партии эсеров и вел борьбу с большевиками, является членом контрреволюционной троцкистской националистической организации, в которую завербован кадровым троцкистом Кардашевским»33. В марте 1938 г. сержант госбезопасности Миневич приобщил его дело к делу Р.И. Кардашевского, Г.М. Павлова и др. Боярову отведена роль «объединителя» двух направлений антисоветской организации. В 1921 г. он якобы по заданию М.К. Аммосова «создал контрреволюционную буржуазно-националистическую организацию в Якутии «Манчаары» и переименованную впоследствии в «Саха омук», готовившую кадры бандитского движения в Якутии»; являлся членом правонационалистической шпионской организации, в 1934 г. был перевербован и вовлечен в контрреволюционную шпион-ско-диверсионную организацию, которой руководил бывший председатель СНК ЯАССР Х.П.Шараборин34. Сам Бояров ознакомился с делом лишь 2 января 1939 г. 21 января 1939 г. отказался от ложных показаний, данных с 1 октября 1938 г. по 20 января 1939 г. 20 ноября 1939 г. зафиксирован вто-
125
ричный отказ, но Бояров подтвердил, что членом организации Аммосова не состоял, его политическая линия была неправильной, контрреволюционной, т.к. члены организации опирались на буржуазно-националистическую интеллигенцию, не проводили коренного земельного передела, допустили поощрение и усиление частной торговли, кредитование части кулацко-тойон-ских хозяйств35. Таким образом, Бояров, приняв официальную оценку деятельности руководства республики до 1928 г., являлся ее активным приверженцем. Такой же позиции придерживались Н.Д. Субурусский, К.А. Сокольников, А.К. Андреев и др.
Константин Алексеевич Сокольников, 1890 г. р., якут, беспартийный, член коллегии защитников, арестован 29 января 1938 г. на прииске «Незаметный» во время служебной командировки36. Обвинен в связях с троцкистской группой И JV. Кар-пеля, И.Б. Альперовича, С.Г. Потапова, затем, с 1932 г., — с буржуазно-националистической организацией (С.Н. Донской-старший, И.Н. Барахов)37. На самом деле с М.К. Аммосовым, И.Н. Бараховым, П.А. Ойунским и СМ. Аржаковым у него были серьезные разногласия по поводу «гуманной политики», проводимой в отношении участников различных антисоветских выступлений в 1921 — 1925 гг. По этой причине бывшие «красные партизаны», занявшие непримиримую позицию к врагам советской власти, а затем и к руководству республики в 20-х гг., явились той социальной силой, при поддержке которой Сталин «снизу» осуществил политику свертывания нэпа и вел борьбу с «врагами народа» в 20—30-е гг. Но репрессии не обошли и самих «красных партизан», которые были обвинены в причастности к правотроцкистской оппозиции (из-за ультракоммунистических лозунгов). В тюрьме Сокольников продолжал разоблачать «буржуазных националистов»: он пишет о том, что вел борьбу с руководством обкома, был «активным противником всякой якутизации», как свидетельство тому указывает на свои агентурные материалы в НКВД и докладные в ЦК ВКП(б), ВЦИК, ОГПУ - Я.В. Полуяну, СВ. Пузицкому и др. По решению Особого совещания от 3 июня 1940 г. К.А. Сокольников был направлен для отбытия наказания в Севвостлаг на 5 лет38.
Вслед за Сокольниковым в г. Вилюйске 30 января 1938 г. арестован Руф Иванович Кардашевский39 — секретарь
126
Экспедиционного совещания при Вилюйском райисполкоме, бывший левый эсер, исключенный из ВКП(б) в 1932 г. и осужденный на 1,5 года за приверженность к «троцкизму». Сохранилось письмо сотрудника НКВД ЯАССР Н.Н. Доб-роклонского от 4 декабря 1932 г. из Москвы о том, что Кардашевский (работал в то время заместителем представителя ЯАССР) критиковал политику социалистического строительства, Сталина называл предателем, восхвалял Троцкого40. Кардашевский 21 февраля 1938 г. признал себя виновным в контрреволюционной троцкистской деятельности, в вербовке его в эту организацию в 1928 г. Г.М. Павловым. 3 апреля 1939 г. закрытое судебное заседание Верховного суда ЯАССР приговорило его к заключению на 10 лет в ИТЛ с поражением в правах на 5 лет. 28 сентября 1940 г. Особое совещание НКВД СССР отменило этот приговор, заменив его 5-ю годами ИТЛ за антисоветскую агитацию41.
Ананий Кононович Андреев — нарком коммунального хозяйства ЯАССР, арестован 7 марта 1940 г.42 Тоже обвинен в связях с «троцкистами», с И.Л. Карпелем и И.Б. Аль-перовичем с 1927 г., во время учебы в г. Москве, затем с Р.И. Кар-дашевским, П.Г. Габышевым, Г.М. Павловым, А.П. Павловым. В обвинительном заключении утверждается, что в 1935 г. он завербован Н.Н. Окоемовым, имел организационную связь с Х.П. Шарабориным и ОМ. Аржаковым. За вызывающее поведение, дискредитирующее органы НКВД, в сентябре 1938 г. 10 суток сидел в карцере43. Затем переведен в камеру, где сидели А.С. Андреевский и М.И. Ковынин как подставные, которые должны были склонить его к даче показаний. Андреев упорствовал, и лишь 7 октября 1938 г. Андреевский посылает из камеры донесение: «С 2 октября А.К. Андреев прорабатывает показания о своей вредительской деятельности, причем работа идет неблагополучно... На другие вопросы, кроме ЯЦЭС и НККХ (Наркомат коммунального хозяйства. — Т.И.)9 Андреев все-таки не ответил; особенно упорствует он в вопросе о шпионской работе, — все наши нажимы в этом отношении пока не дают результатов»44. Данный факт наглядно демонстрирует методы ведения следствия — принуждение подследственных к сотрудничеству с органами НКВД в раскрытии мнимых контрреволюционных организа-
127
ций. Необходимо отметить лишь, что на выполнение подобной работы обвиняемые соглашались по разным причинам.
С конца марта 1938 г. НКВД ЯАССР приступает к арестам другой группы — сторонников М.К. Аммосова и уже ранее осужденных на рубеже 20—30-х гг. «социально-чуждых элементов», дела которых должны были создать основу для обвинений в «антисоветском буржуазном национализме» нового руководства ЯАССР во главе с А.Г. Га-бышевым, СМ. Аржаковым, Н.Н. Окоемовым и др. 28 марта 1938 г. арестован управляющий Намского отделения госбанка И.Н. Прядезников (беспартийный), 29 марта — инженер-гидротехник Госплана ЯАССР С.Г. Иванов (исключенный из ВКП(б) в 1936 г.), 18 апреля — бухгалтер А.В. Давыдов (беспартийный), завхоз Якутторга М.А. Суз-далов (беспартийный), управляющий Якутского центрального архивного управления А.А. Назаров (член ВКП(б) с 1917 г.), плановик-экономист Управления искусств при СНК ЯАССР Р.Ф. Кулаковский (исключен из ВКП(б) в 1927 г.). Вначале дела их рассматривались вместе. 20 апреля, сразу после ареста, были даны указания НКВД Киргизии и Казахстана допросить М.К. Аммосова, П.Н. Гуляева и других по данному делу45. В июле 1938 г. подписано постановление о продлении следствия, по которому уже «проходит 20—30 человек» и «основными фигурантами контрреволюционной буржуазно-националистической организации» являются М.К. Аммосов и И.Н. Барахов, следственные дела из 3-го отдела были переданы в 4-й отдел. В последующем они были разобщены и рассматривались в отдельности, что было тоже нарушением со стороны следствия. В заключении от 25 декабря 1938 г. И.Н. Пря-дезникову предъявлено обвинение в руководстве обществом «Саха омук» с 1923 г. Среди его знакомых названы Г.Ф. Яд-рихинский, М.Д. Азаров, М.Ф. Слепцов, Ф.Г. Дьяконов и др., которые были известны как враги советской власти. До самой смерти Прядезников так и не подписал признательное показание и умер 11 января 1939 г. в больнице якутской тюрьмы46. Во врачебном заключении указана причина смерти — «обезвоживание организма, острый колит».
Семен Георгиевич Иванов — активный участник гражданской войны, имевший два высших образования, работал
128
начальником треста Якутского территориального управления ГУСМП, заместителем начальника Ленского управления речного пароходства, инженером сектора капитального строительства в Госплане ЯАССР. В 1928 г. получил строгий выговор за выступление в защиту М.К. Аммосова на VI областной партийной конференции, городской партийной конференции и городском партийном собрании, в 1936 г. исключен из ВКП(б)47. В марте 1938 г. вновь подал заявление о вступлении в партию, рекомендацию дали П.П. Кочнев и Б.М. Чижик. Понимая абсурдность выдвинутых обвинений, 15 апреля 1938 г. из тюрьмы он написал заявление секретарю Якутского обкома ВКП(б) П.М. Певзняку, что выступление на партконференции в 1928 г. и участие в 1920—1921 гг. в обществе «Саха омук» не могут служить основанием для ареста и следствия48. Лишь 7 мая 1939 г. после упорного сопротивления следствию пишет заявление, что «сильно утомлен и встает на путь разоружения». 9 января 1940 г. ему было предъявлено обвинительное заключение об участии в антисоветской националистической организации49. В жалобе на имя наркома НКВД СССР Л.П. Берия С.Г. Иванов отмечает, что свидетели по его делу давали заведомо ложные показания. Например, М.К. Аммосов подтверждает связь с С.Г. Ивановым с 1925 г., но тот находился на учебе в Ленинграде с 1923 г.; К.К. Байкалов, А А. Назаров, В. А. Бул-кин отказались от показаний о С.Г. Иванове; имеются данные о диверсионной работе С.Г. Иванова в 1936—1937 гг. в ГУСМП, а он в это время работал в Госплане50. С.Г. Иванов, осужденный Особым совещанием 3 июля 1940 г. на 5 лет ИТЛ, умер, отбывая наказания в Севвостлаге, 6 декабря 1940 г.51
Афанасий Васильевич Давыдов, осужденный в 1930 г. как «социально-чуждый элемент», вернулся в Якутск после отбывания ссылки в сентябре 1937 г. (в 1931 г. встречался с П.Д. Яковлевым в конторе Сиблага)52. По обвинительному заключению от 20 января 1939 г. «практическая деятельность как участника буржуазно-националистической организации не установлена»53. Вину не признал, но имелись показания обвиняемых и протоколы очных ставок. 26 февраля 1939 г. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда
129
ЯАССР приговорила его к 10 годам лагерей с поражением в избирательных правах на основании закона от 14 октября 1937 г.54 Дело А.В. Давыдова по протесту председателя Верховного суда РСФСР несколько раз возвращалось на новое рассмотрение, и лишь 10 сентября 1940 г. по решению Особого совещания НКВД СССР Давыдов был направлен на 5 лет в лагерь — с. Лебяжье Павлодарской области Казахстана55. Дальнейшая его судьба неизвестна.
Михаил Александрович Суздалов, как и А.В. Давыдов, репрессирован вторично. Следствие по его делу прекращено по причине смерти 4 августа 1938 г. в больнице тюрьмы, и во врачебной экспертизе фигурировала та же формулировка — «острое воспаление кишок»56. До сих пор не реабилитирован.
Афанасий Алексеевич Назаров — уроженец д. Вестях Якутского округа, русский, активный участник установления советской власти, член ВКП(б) с 1917 г. Вместе с С.Г. Ивановым на VI областной партийной конференции выразил свое несогласие с оценкой деятельности обкома ВКП(б) до 1928 г., вел переписку с М.К. Аммосовым уже после его осуждения постановлением ЦК ВКП(б). На следствии АА. Назаров и С.Г. Иванов признали ошибкой поддержку старого руководства и выступление на VI партконференции57. В деле АА. Назарова не все до конца ясно. Пожалуй, это единственный случай, когда осужденного, упорно отстаивающего свою невиновность, суд приговорил к высшей мере наказания.
Вначале (1 сентября 1938 г.) он признал себя членом буржуазно-националистической контрреволюционной фганизации, завербованным С.Н. Донским (старшим), которого уже не было в живых. 23 декабря 1938 г. отказывается от показаний как вымышленных, отрицает шпионскую деятельность и принадлежность к группе Аммосова58 и отстаивает свою точку зрения уже до конца. 15 мая 1939 г. состоялось закрытое заседание судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда ЯАССР59. АА. Назаров на суде отрицал предъявленное обвинение, но, несмотря на это, был приговорен к расстрелу. Его кассационную жалобу и протест военного прокурора ЯАССР рассматривали Военная коллегия и Президиум Верховного суда СССР, однако приговор остался в силе. На основании телеграфного распоряжения председателя Военной
130
коллегии В.В. Ульриха 21 октября 1939 г. А.А. Назаров был расстрелян60.
О Романе Федоровиче Кулаковском в исторической литературе до последнего времени имелись лишь отрывочные сведения. Объясняется это тем, что он еще в 1922 г. как «буржуазный писатель», преподаватель Якутского педагогического техникума вместе с А.В. Давыдовым (тогда служащим правления потребкооперации «Холбос») и учащимися техникума находился под следствием по обвинению в контрреволюционной деятельности. Обвинение было основано на подозрении и агентурных данных. Заключением прокурора ЯАССР В.В. Колмогорова от 1 июня 1993 г. все проходившие по этому делу были реабилитированы61. В 1927 г. Р.Ф. Ку-лаковский исключен из ВКП(б) как «социально-чуждый элемент». Арестован 18 апреля 1938 г.62 Имеется протокол допроса от 25 апреля. 1938 г. с признанием о вербовке его в общество «Саха омук» в 1926 г. Но 13 октября 1938 г. он пишет заявление, из содержания которого ясно, что до этого времени он не давал показаний63. 27 мая 1939 г. состоялось закрытое судебное заседание специальной коллегии по уголовным делам Верховного суда ЯАССР64. Р.Ф. Ку-лаковский отрицал участие в контрреволюционных выступлениях, утверждал, что не был связан с контрреволюционными бандами, а направлялся для переговоров о их мирной сдаче, т.к. с одним из руководителей — М.К. Артемьевым учился вместе, а в общество «Саха омук» вступил в 1926 г. по указанию партбюро обкома партии. Решением суда приговорен к 10 годам лагерей с поражением в правах на 5 лет. Умер в тюрьме, число и месяц неизвестны, имеется только постановление спецколлегии Верховного суда РСФСР об отмене приговора суда от 10 октября 1939 г. по причине смерти арестованного65.
Председатель Госплана ЯАССР, геолог Григорий Трофимович Семенов, кандидат в члены ВКП(б) с 1930 г., был арестован 26 апреля 1938 г. Он пишет, что в середине октября 1938 г. репрессии приняли жуткий характер, на глазах у всех арестовывали совершенно невинных людей; «с конца октября до 23 ноября 1938 г. начал писать показания; факты и даты приводились в соответствие с другими показаниями»
131
следователем И.П. Петровым; «списывал с показаний В.И. Трофимова, писавшего рядом, работали 20—21 час в сутки, спали 2, 2 1/2 часа...»66. Приговоренный Особым совещанием НКВД СССР к 8 годам лагерей за участие в правотроцкистскои организации 16 сентября 1941 г., Г.Т. Семенов был этапирован в Янское отделение СВИТЛ. В 1944 г. в Чаун-Чукотском лагере встретил Г.И. Иванова, который рассказал о том, что в лагере п. Эге-Хая (Янское отделение СВИТЛ) многие заключенные были вторично осуждены в 1942 г. как участники антисоветской организации, готовившие вооруженное восстание для свержения советской власти67.
После освобождения в 1946 г. Г.Т. Семенов был осужден вторично по старому обвинению в декабре 1948 г. и сослан на поселение в Красноярский край, г. Норильск68. Он один из немногих, кто дожил до реабилитации. Благодаря своей специальности находил применение своим знаниям и в лагерях Севвостлага. После освобождения с 1957 г. работал главным геологом Якутского геологического управления. Указом Президиума Верховного Совета СССР 4 июля 1966 г. за достижения в развитии геологоразведочных работ, в разведке и выявлении новых месторождений полезных ископаемых Г.Т. Семенову было присвоено звание Героя Социалистического труда.
Неоднозначно отношение современников к личности Григория Ивановича Иванова, в момент ареста являвшегося заместителем председателя СНК ЯАССР, исполняющим обязанности начальника ЯТУ ГУСМП. Арестован 26 июля 1938 г. «за принадлежность к контрреволюционной организации», решением Особого совещания НКВД СССР 8 сентября 1941 г. заключен в исправительно-трудовой лагерь на 8 лет (направлен в Севвостлаг)69. 29 января 1941 г. военный следователь НКВД ЯАССР, юрист 2-го ранга Гайдаш по поводу поступивших в НКВД различных заявлений и показаний заключенных допросил в качестве свидетеля событий 30-х гг. Г.И. Иванова. Г.И. Иванов объяснял дачу ложных показаний систематическими избиениями, применением к нему «выстойки» и лишением воды и пищи. Из находящихся на свободе, по указанию следователей Петрова и Беляева, назвал членами контрреволюционной организации ОМ. Аржакова, Н.Н. Око-
132
емова, А.Г. Габышева, И.Д. Емельянова, Козодоя, Рейбекеля. Дал прямые показания о ксшрреволюционной связи с Х.П. Шарабориным, B.C. Холмашкеевым, Г.Т. Семеновым, об участии же остальных отметил, что ему известно о них со слов Х.П. Шараборина70.
Эти же следователи приблизительно в середине сентября 1938 г. предложили Иванову проводить обработку арестованных сокамерников, обещая сохранить жизнь ему и тем, кого он склонит к признанию. Кроме того, обещали послать дело в Коллегию НКВД СССР, где сократят срок до 3—5 лет; в случае отказа пригрозили расстрелом через «тройку» НКВД ЯАССР71.
Приехавшие в сентябре 1938 г. следователи НКВД СССР Винницкий и Разин, применяя избиения, требовали от всех признаний о существовании правотроцкистского центра во главе с П.М. Певзняком, а также назвать как участников запасного контрреволюционного правотроцкистского центра сотрудников НКВД И А. Дорофеева, АП. Коростина, Н.Н. До-броклонского, П.Н. Черемицьша72. Таким образом готовилось смещение кадров Н.И. Ежова на местах. В собственноручных показаниях 24 сентября 1956 г. Г.И. Иванов отмечает, что автором признательных показаний был следователь Петров, поэтому все они были тождественны. После приезда Винницкого и Разина методы и приемы допросов ужесточились, при этом следователи подчеркивали, что командированы из Москвы самим Л.П. Берия и выполняют его задания73. После их отъезда в декабре 1938 г. в Москву многие стали подавать заявления с отказом от показаний, в том числе и Г.И. Иванов. По этой причине вместе с Н.С. Варфоломеевым его направили в конце января 1939 г. на «обработку» в Алдан, где поместили в одиночную камеру на 1,5 месяца и по ночам подвергали избиениям. Лишь после подтверждения ложных показаний повезли обратно в Якутск.
С назначением вместо И.А. Дорофеева и З.Н. Беляева наркомом НКВД ЯАССР М.П. Некрасова (работал в Грузии у Л.П. Берии инструктором) и его заместителем Виноградова методы расследования изменились, больше стали обращать внимания на моральное воздействие. Г.И. Иванов выделяет два периода в деятельности НКВД ЯАССР: I пе-
133
риод — до конца июля 1938 г., побои как метод следствия не применялись; II период — с приездом Левина и следователей из Алдана в Якутск начали широко использовать физические меры воздействия74. С прибытием Винницкого и Разина о Дорофееве как о руководителе перестали говорить.
Необоснованность обвинений во вредительстве Г.И. Иванов опровергает на конкретных примерах. За три года работы заместителя управляющего треста «Якутзолото» А.С. Куприянова не было ни одного квартала, чтобы не перевыполнялся план, а после его ареста и работников «Алданзолото» ряд лет план не выполнялся. За время руководства СМ. Аржакова наркоматом земледелия посевные площади увеличились с 12 тыс. до 80 тыс. га (в 1932—1937 гг.). Колхозники даже отказывались брать зерно за трудодни, т.к. негде было его хранить. После ареста Аржакова и руководителей колхозов стал испытываться. недостаток в хлебе, наблюдался падеж
скота75
га".
Показания Г.И. Иванова раскрывают методы допросов, причины признательных показаний, систему пыток и дают общую картину необоснованных осуждений в 30-е гг. в Якутии.
Были, однако, единичные случаи, когда освобождали арестованных, если факты о вредительстве не подтверждались и дела прекращались из-за отсутствия состава преступления. Этому способствовали изменения в самой системе НКВД, касающиеся методов и направлений деятельности, структуры и т.д. Так, в июне 1940 г. прекращено дело по обвинению наркома социального обеспечения ЯАССР Н.Е. Сосина (арестован 30 сентября 1938 г.), его заместителя А.Е. Кралина (9 августа 1938 г.), председателя Коопинсоюза Н.И. Кы-тарбытова (24 октября 1938 г.), председателя инвалидной артели «20 лет Октября» СС Козырева (31 мая 1938 г.) и других в принадлежности к «антисоветской буржуазно-националистической организации»76.
С сентября 1938 г. начались массовые аресты руководителей ЯАССР, которым отводилась роль основных участников «правотроцкистского буржуазно-националистического блока» (см. приложение 4). 15 сентября 1938 г. арестован нарком юстиции Алексей Андреевич Пономарев, 20 сентября — заместитель председателя СНК ЯАССР Петр
134
Павлович Кочнев77. Оба являлись активными участниками установления и укрепления советской власти. Пономарев обвинен во «вредительстве» в наркомате, Кочнев — как «участник якутской националистической контрреволюционной организации». Дело в том, что Кочнев в 1928 г. поддерживал М.К. Аммосова, проголосовав против его снятия с поста председателя СНК ЯАССР.
А.А. Пономарев передал К.А. Сокольникову 9 января 1939 г. записку о своем положении: «Меня стараются сломить, под диктовку инквизиторов показал на Окоемова Н.Н. о том, что он вербовал меня в контрреволюционную организацию и руководит этой организацией в Якутии...»78. 3 октября 1938 г. он отказался подписывать протокол, который был составлен следователями, одновременно подал заявление прокурору ЯАССР, но это заявление не дошло до адресата, затем был избит сотрудниками НКВД К.И. Карелиным, Р.Н. Ощеп-ковым и Зотеевым. Начальник 2-го отдела З.Н. Беляев пригрозил расстрелом без суда. Только после этого Пономарев 20 ноября подписал протокол. Следователи из Москвы добивались «выдать» все руководство, вплоть до работников НКВД.
Как видно из следственных дел, в период с сентября по декабрь 1938 г. в НКВД ЯАССР были командированы Винницкий и Разин, уполномоченные НКВД СССР. Именно в этот период происходят массовые «признания» подследственных, объясняемые личным участием этих уполномоченных в допросах, применением ими особо жестких мер воздействия. Уполномоченные НКВД СССР, выразив недовольство всей предыдущей деятельностью НКВД ЯАССР, дали установку на применение всех методов воздействия для получения нужных следствию показаний, а именно: добиться ареста и осуждения руководства ЯАССР — П.М. Певзняка, А.Г. Габышева, Н.Н. Окоемова и др.
7 октября 1938 г. арестован директор Якутской машинно-тракторной станции (МТС), бывший нарком труда ЯАССР Алексей Михайлович Дексиляхов (Семенов), член ВКП(б) с 1920 г. Следователи требовали показаний о вовлечении его в контрреволюционную организацию ОМ. Ар-жаковым. После осуждения Дексиляхов написал кассаци-
135
онную жалобу в Военную коллегию Верховного суда СССР (4 июня 1940 г.), заявление следователю НКВД ЯАССР сержанту Дергунову (6 января 1941 г.), генеральному комиссару госбезопасности Л.П. Берия (февраль 1941 г.), в которых свои признательные показания объясняет боязнью за членов семьи и применением к нему физических мер воздействия со стороны следователей И.Ф. Ахчагнырова и Ю.П. Мавленко. Как бывший «красный партизан», являлся принципиальным противником «аммосовщины», поэтому отрицает участие в различных «буржуазно-националистических организациях». Направлен на 5 лет в лагерь п. Эге-Хая по решению Особого совещания от 16 сентября 1941 г., где умер 28 апреля 1943 г.79 Управляющий делами СНК ЯАССР Николай Васильевич Бубякин — член ВКП(б) с 1926 г., был арестован 1 ноября 1938 г. Неоднократно отказывался от своих показаний, данных 10 ноября 1938 г. и 23 июня 1939 г.80 Второй секретарь Якутского обкома ВКП(б) Николай Николаевич Окоемов — член ВКП(б) с 1922 г., арестован 5 февраля 1939 г. вместе с П.М. Певзняком, А.Г. Габышевым, ОМ. Ар-жаковым. Вызывали на допрос почти каждый день до 3 марта 1939 г., держался до 30 марта и категорически отрицал свое участие в контрреволюционной организации. 1 апреля 1939 г. пишет собственноручные показания, что завербован в 1932 г. П.М. Певзняком и с его слов знал как участников организации ОМ. Аржакова и А.Г. Габышева81. После этого Н.Н. Окоемов был помещен в больницу тюрьмы и умер от туберкулеза 25 июня 1939 г. Н.В. Бубякин скончался 12 мая 1942 г. по этой же причине.
Николай Спиридонович Варфоломеев — нарком земледелия ЯАССР, член ВКП(б) с 1921 г., арестован 10 октября 1938 г.82 Признан виновным в том, что «в 1926 г. вошел в состав троцкистской группы И.Л. Карпель и И.Б. Аль-перович; в 1931—1932 гг. как представитель ЯАССР установил контрреволюционную связь с врагом народа А.А. Краковец-ким; в 1934 г. Х.П. Шарабориным вовлечен в состав буржуазно-националистической организации, существовавшей в Якутии; в 1935 г. вошел в объединенную антисоветскую организацию правых троцкистов и буржуазных националистов, установил связь с И.Н. Бараховым; входил в состав тер-
136
рористической группы»83. Варфоломеев признал, что является шпионом германской разведки, назвал руководителями контрреволюционной организации Х.П. Шараборина, СМ. Аржакова, Н.Н. Окоемова, Г.И. Иванова, Ю.М. Лисса, B.C. Хол-машкеева. А с 8 августа 1939 г. отказывается от всех показаний.
Чтобы доказать связь с врагами советской власти, арестовали 15 октября 1938 г. бывшего меньшевика (являлся членом до 1921 г.) Николая Степановича Ершова, 1884 г. р., уроженца Пермской области, экономиста-плановика Ко-опинсоюза. К его делу приобщены газеты «Социал-демократ», «Бюллетень Якутского Совета рабочих депутатов» за 1917 г. и другие, в которых Н.С Ершов представлен как руководитель меньшевистской организации в г. Якутске. 8—10 ноября 1938 г. подписал признание в антисоветской агитации, но следователь переправил число на 28 октября 1938 г.84 И наконец, собрав все необходимые признательные показания, НКВД ЯАССР 5 февраля 1939 г. арестовал руководителей республики — секретаря Якутского обкома ВКП(б) Павла Матвеевича Певзняка (Файвеля Мордуховича), преподавателя политэкономии Якутского пединститута, бывшего председателя ЦИК ЯАССР Александра Гавриловича Габышева, начальника жилищного управления при Якутском горсовете, бывшего председателя СНК ЯАССР Степана Максимовича Аржакова.
28 ноября 1955 г. Заздравный Василий Михайлович, старший надзиратель Якутской внутренней тюрьмы в 1938— 1947 гг., свидетельствовал, что нарком НКВД М.П. Некрасов лично избивал Певзняка и Аржакова85. С 9 апреля 1939 г. П.М. Певзняк «начал давать» показания. Так, он признался в вербовке его в 1930 г. секретарем ЦК ВКП(б) П.П. Пос-тышевым, который на допросе 9—10 января 1939 г. заявил: «В 1930 г. рекомендовал Певзняка секретарем Якутского обкома... по деловым соображениям. Не знал и не знаю как члена правотроцкистской организации»86. Основой незаконного ареста послужили клеветнические заявления С.А. Бор-донского, который направил статью в газету «Правда» от 24 ноября 1937 г. под названием «До конца разоблачить всех перерожденцев и буржуазных националистов», заявления С.С. Сос-
137
новского от 23 мая 1938 г. и И.П. Трофимова наркому Н.И. Ежову, письмо И. Ривкина наркому НКВД ЯАССР М.П. Некрасову. Лишь 5 апреля 1941 г. Певзняк отказывается от всех своих показаний, по которому проходит более 200 человек. СМ. Аржаков 27 апреля 1939 г. подписал показание на 36 страницах машинописи о руководителях антисоветского право-троцкистского центра: о себе, Певзняке, Шараборине, Окоемове, Габышеве, Аржакове, Иванове, Фаткулове, Аверине. Но 30 января 1941 г. окончательно отказывается от показаний, данных на предварительном следствии87. А. Г. Габышев обвинен как участник антисоветской правотроцкистской организации, в связях с Карпелем, Альперовичем, с членами буржуазно-националистической организации — Донским (старшим), Бара-ховым. Признал себя виновным в том, что в 1935 г. вошел в руководящий состав контрреволюционной правотроцкистской буржуазно-националистической организации. От признательных показаний отказался 3 ноября 1939 г., затем 3 апреля 1941 г.88
И последним, кто проходил вместе со всеми на судебном процессе 1940 г., был Валентин Николаевич Суханов, 1903 г. р., нарком местной промышленности, арестованный 18 марта 1939 г. 26 марта 1939 г. дал ложные показания, в т.ч. на Н.Г. Фаткулова, председателя СНК ЯАССР, из-за угрозы выселения семьи. 23 января 1941 г. постановлением начальника следственной части, лейтенанта госбезопасности Вишнякова о прекращении дела освобожден из-под стражи89.
25 апреля — 28 мая 1940 г. состоялось закрытое заседание Верховного суда ЯАССР, в составе председателя Г.Е. Ков-рижных, народных заседателей СИ. Щекочихина и Ф.И. Сергеева, известное в литературе под названием «процесса двадцати пяти» или «Центрального дела»90. По процессу проходили участники «антисоветского правотроцкистского буржуазно-националистического блока». Вначале в список привлеченных по делу № 2148 вошли 42 человека, некоторые были освобождены, часть проходила по другим делам. Перед судом предстали 25 подсудимых, оставшиеся в живых за время предварительного следствия: П.М. Певзняк, СМ. Аржаков, А.Г. Габышев, Г.И. Иванов, П.П. Кочнев, Н.Д. Кри-вошапкин-Субурусский, Г.Т. Семенов, АЛ Зызо, Н.В. Бубякин,
138
Н.С. Варфоломеев, А.К. Андреев, АА. Пономарев, В.Н. Суханов, К.К. Байкалов, И.Д. Емельянов, A.M. Дексиляхов, Н.М. Цой-Коре, В.И. Трофимов, а также А.Ф. Бояров, B.C. Холмашкеев, АС. Андреевский, Г.М. Павлов, В А. Бул-кин, М.И. Попов, Н.С. Ершов, которые были привлечены для «доказательства связей» с бывшими эсерами, троцкистами, меньшевиками. Среди них 15 человек являлись руководителями республики.
Государственным обвинителем на процессе выступил заместитель Прокурора ЯАССР по спецделам А.Г. Елисейчев. Защитниками были ГА. Елисеев, А.П. Егоров, Козлов, Кадыров, Анзатов.
Верховному суду был представлен огромный материал в сорок томов, почти все протоколы допросов были отпечатаны на пишущей машинке. Перед судом следователи немало потрудились, приведя их в соответствие друг с другом на содержание, исключая противоречивые показания и внося свои дополнения. Выше уже отмечалось, что автором протоколов в основном выступал И.Д. Петров, начальник первого отделения 4-го отдела. В самом начале процесса СМ. Аржаков потребовал представления суду подлинных протоколов — рукописных, но суд отклонил его требование. Во время своего выступления на суде он объяснил тождественность протоколов следующим образом: «Почему мои показания сходятся с показаниями Габышева, Певзняк? Это просто — при допросе мне предлагали повторить их»91.
Суд проходил без свидетелей, фигурировали лишь показания Х.П. Шараборина, М.К. Аммосова, И.Н. Барахова и бывшего секретаря ЦК ВКП(б) П.П. Постышева. Избавившись от живых свидетелей путем расстрелов, НКВД использовал «признательные показания» по своему усмотрению, хотя их противоречивость и неточность были очевидными. Лишь 9 человек из 25 признали себя виновными, давали разноречивые показания, частично отказываясь от них.
28 мая 1940 г. судебным следствием был зачитан следующий приговор: «С 1917 года на территории Якутской АССР возникли, а впоследствии превратились в буржуазно-националистические организации с различными ее течениями под названием «конфедералисты», «Саха-аймах», в последующем
139
«Саха омук» и «Манчаары», которые на протяжении длительного времени и по прямым заданиям иностранных разведок на разных этапах существования Советской власти проводили контрреволюционную деятельность.
В партию буржуазных националистов и в различные ее течения входили подсудимые по настоящему делу и принимавшие активное участие в вооруженном восстании: Бояров, Бубякин, Габышев, Аржаков, Андреев, Дексиляхов, Кочнев, Субурусский и др.
Все это руководство контрреволюционными восстаниями осуществлялось бывшим председателем СНК ЯАССР Ам-мосовым и бывшим секретарем Якутского ОК ВКП(б) Бараховым и др., которые в 1928—1929 гг. были сняты с работы, а в 1939 г. осуждены Военной коллегией Верховного суда СССР.
Для проведения контрреволюционной деятельности, а по существу для ведения буржуазно-националистической контрреволюционной линии в Якутской АССР, Московским право-троцкистским контрреволюционным центром, по рекомендации врага народа Постышева, в 1930 г. был прислан в качестве первого секретаря Якутского областного комитета ВКП(б) подсудимый по настоящему делу Певзняк с заданием объединить в Якутии разрозненные контрреволюционные группировки и оживить их деятельность.
В 1929 г. на должность Наркомпроса ЯАССР вернулся с учебы один из буржуазных националистов, подсудимый по настоящему делу Бояров, а в 1930 г. на руководящую работу в Якутию вернулись подсудимые по делу Аржаков и Павлов, все они получили от Аммосова и Барахова, ныне осужденных Военной коллегией Верховного суда СССР, директиву и установку на организацию и проведение вредительской деятельности в Якутии.
Для осуществления контрреволюционной деятельности и выполнения директив Постышева, Аммосова и Барахова подсудимые Певзняк, Аржаков, Бояров, Иванов, являющиеся организаторами и руководителями контрреволюционной организации, объединили в свои ряды все разрозненные контрреволюционные группировки: троцкистов, правых, левых эсеров и других буржуазных националистов, куда входили подсудимые
140
по настоящему делу: Габышев, Иванов, Варфоломеев, Бубякин, Холмашкеев, Трофимов, Булкин, Зызо, Байкалов, Андреевский, Цой-Коре, Емельянов, Кривошапкин-Субурусский, Ершов, Павлов, Андреев, Кочнев, Дексиляхов, Пономарев, Попов, Семенов и Суханов.
... Установлено, что по заданию иностранных разведок и Московского правотроцкистского контрреволюционного центра подсудимые по настоящему делу организовали в городе Якутске и отдельных районах ЯАССР разветвленную сеть диверсионно-вредительских, террористических и других контрреволюционных гнезд, охватив ими ряд предприятий промышленности, сельского хозяйства, транспорта и систему товарооборота, и поставили своей целью свержение существующего общественного и государственного строя, расчленение СССР и отторжение Якутии под протекторат одного из иностранных государств...
Наряду с проведением контрреволюционного вредительства во всех отраслях народного хозяйства контрреволюционная организация ставила своей целью подготовку повстанческих кадров и вооруженного восстания против Советской власти.
Руководящую роль осуществления в повстанческом движении занимал Шараборин, ныне осужденный коллегией Верховного суда СССР как враг народа, при активном участии подсудимых по настоящему делу Певзняка, Аржакова, Иванова, Габышева, Холмашкеева, Кривошапкина-Субурусского, Кочнева...»92.
Содержание приговора отражает основные моменты чернового варианта документа под названием «Антисоветский правотроцкистский буржуазно-националистический блок» и схему, составленную П.М. Певзняком 10 апреля 1939 г., рассмотренные нами выше. Изменились лишь фамилии некоторых участников. Так, вместо ссыльных троцкистов основная роль отведена бывшим недавно у руля республики общественно-политическим деятелям.
По показаниям Певзняка, руководство осуществлялось контрреволюционной правотроцкистской организацией в лице Постышева, Рыкова, Рыскулова, Сулимова, Серебровского, Янсона. Руководители (Певзняк, Шараборин, Аржаков, Габышев) создали 67 филиалов во всех наркоматах, хозяйствен-
141
ных органах, райцентрах93. Документы, касающиеся этих фактов, суду не были представлены.
Формулировка обвинений и примененные к осужденным статьи уголовного кодекса РСФСР не были идентичными. Не указано, какие именно восстания они готовили. Иванов, Бояров, Пономарев, Емельянов, Варфоломеев на предварительном следствии отказались от показаний, данный факт в материалах суда отсутствует. Суд не допустил защиту 10 человек, отказал в приобщении дополнительных документов, касающихся конкретных дел. В приговоре не указано, какие вредительские действия провели Габышев, Варфоломеев, Холмашкеев, Трофимов, Булкин, Андреевский. В качестве доказательства вредительства осужденных в деле имеются акты экспертизы о деятельности Наркомзема, Госплана, по строительству ЯЦЭС и различные ведомственные документы (акты обследований, всевозможные справки, переписки и пр.). Проверкой в 50 — 60-х гг. установлено, что документы подобного типа составлялись под неусыпным наблюдением и руководством со стороны органов НКВД.
Суд приговорил П.М. Певзняка, СМ. Аржакова, А.Г. Габышева, Г.И. Иванова, А.Ф. Боярова, Н.С. Варфоломеева, Н.В. Бубякина, B.C. Холмашкеева, В.И. Трофимова, В А. Бул-кина, АЛ. Зыэо, АС. Андреевского, Н.М. Цой-Коре, Г.М. Павлова, А.К. Андреева, П.П. Кочнева — к высшей мере наказания с конфискацией имущества; Н.Д. Кривошапкина-Субурусского, Н.С. Ершова, А.М. Дексиляхова, В.Н. Суханова—к лишению свободы сроком на 20 лет каждого с поражением в избирательных правах сроком на 5 лет после отбытия меры наказания, с конфискацией имущества; АА. Пономарева, М.И. Попова — к лишению свободы сроком на 15 лет каждого с поражением в избирательных правах сроком на 5 лет после отбытия меры наказания; Г.Т. Семенова, ИД. Емельянова, К.К. Байкалова — к лишению свободы сроком на 10 лет каждого с поражением в избирательных правах сроком на три года после отбытия меры наказания94
В ходе судебного процесса подсудимые предоставили неопровержимые доказательства о применении к ним незаконных методов следствия. В результате было принято частное постановление по указанным фактам. Именно на основании
142
этого решения, кассационного протеста заместителя прокурора ЯАССР по специальным делам А.Г. Елисейчева и кассационных жалоб всех 25 осужденных Военная коллегия Верховного суда СССР 11 сентября 1940 г. отменила приговор Верховного суда ЯАССР и возвратила дело в 31 томе, 24 приложениях, 3 томах протоколов судебного заседания на новое рассмотрение в НКВД ЯАССР95.
Об отмене приговора осужденные не знали, и после подачи ими кассационных жалоб следователи вновь вынуждают многих подписывать признательные показания. П.М. Певзняк в сентябре 1940 г. во время ожидания приговора на 6 листах папиросной бумаги написал карандашом причины дачи им ложных показаний и передал Г.И. Иванову. Затем подал заявление на 150 страницах наркому М.П. Некрасову с опровержением обвинения во вредительстве и просил приобщить, документы при вторичном рассмотрении дела. Ему пригрозили расстрелом без суда96. Окончательные отказы от вынужденных признаний зафиксированы в марте — мае 1941 г. Верховный суд ЯАССР два раза возвращал дело на доследование, вернул его на новое рассмотрение и Военный трибунал Забайкальского военного округа. В итоге дело, разобщенное на части (что тоже являлось нарушением), было направлено Особому совещанию при НКВД СССР под председательством генерального комиссара госбезопасности Л.П. Берии, которое 17 мая, 8,10,16 сентября осудило на разные сроки заключения в исправительно-трудовые лагеря проходивших по этому процессу. Некоторые из них (П.П. Кочнев, А.А. Пономарев, Г.Т. Семенов) после отбытия срока наказания были осуждены вторично в конце 40-х гг. по прежним обвинениям и сосланы в ссылку. Освобождены в 50-х гг., реабилитация их продолжалась до 60—80-х гг. Им посчастливилось в отличие от остальных при жизни вернуть себе доброе имя.
Организаторы репрессий в Якутии сами были осуждены как участники антисоветских заговоров, троцкистской организации, производившие массовые аресты невинных граждан. 21 января 1940 г. Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила бывшего наркома НКВД ЯАССР И.А. Дорофеева к расстрелу, начальника 2-го отдела З.Н. Беляева — к 15 годам лагерей, начальника 4-го отдела И.Д. Петрова —
143
к 10 годам; 25 июля 1942 г. Военный трибунал войск НКВД Забайкальского округа осудил А.Я. Вилинова и Ю.П. Мавленко к 8 годам лагерей каждого97.
Почему же признательные показания имели массовый характер и как получилось, что люди, прошедшие огонь гражданской войны, с оружием в руках боровшиеся за власть Советов, принимали столь абсурдные обвинения? На наш взгляд, причины этого явления заключались в следующем. Во-первых, применение незаконных методов следствия, жестких физических, моральных, психологических мер воздействия на подследственных. Допрошенный в 1955 г. В.М. Заздравный, бывший старший надзиратель, высказал свою точку зрения: «В 1938— 1939 гг. режим в тюрьме (якутской. — Т.И.) был очень строгий, невыносимый, сейчас даже можно его назвать не советским, советский закон извращался...»98. Во-вторых, часть обвиняемых вначале верила официальной версии «вины» пострадавших, и поскольку партийная дисциплина требовала беспрекословного выполнения решений партии ВКП(б) они являлись исполнителями чужой воли; свою роль сыграла и выдвинутая Сталиным теория «обострения классовой борьбы по мере продвижения к социализму», поэтому широкое распространение получила система доносительства и провокаторства. В-третьих, признания представляли естественное стремление выжить в нечеловеческих условиях, людьми двигала искренняя вера в справедливость. Характерно в этом отношении признание С.Г. Иванова, бывшего красного партизана, в письме, адресованном Л.П. Берии: «... Наконец на исходе 14-месячного содержания меня в тюрьме и на предварительном следствии иссякли все мои силы и физически настолько изнемог и истощал, что встала интенсивно передо мною дилемма: либо погибнуть бесславной смертью ни за что с сохранением проклятого ярлыка «враг народа», либо дать следствию показание, хотя бы оно было ложным, вымышленным, т.к. только в этом случае мое дело могло быть направлено в суд и в дальнейшем рисовался мной в перспективе честный труд на благо своей собственной родины и через него снятие этого проклятого ярлыка «враг народа». Вот истинные мотивы, приведшие меня к даче совершенно ложных, вымышленных показаний...»99. В-четвертых, боязнь за детей, близких родственников,
144
т.к. по закону от 7 апреля 1935 г. на детей от двенадцати лет и старше налагалась равная со взрослыми ответственность, вплоть до смертной казни, что зачастую использовалось следствием для вынуждения к показаниям даже самых упорных. В-пятых, признания представляли собой своего рода тактику поведения на предварительном следствии, маневр, чтобы, используя отказы от них в периоды послабления репрессий, дойти до суда, «где можно — не сознаваться, где нельзя — не давать исчерпывающих показаний, затем отказываться от них, во время судебного заседания тоже — для дискредитации следствия»100. В-шестых, происходил глубокий нравственный, психологический кризис; некоторые так и не смогли осознать истинного положения вещей, другие же принимали смерть как единственно верный выход из создавшегося положения.
Могут быть возражения, что не все писали признательные показания и некоторые даже были освобождены, т.к. вина их не была доказана. Конечно, такие случаи имели место. Но, как уже отмечалось, репрессии носили целенаправленный характер, и у тех, против кого они были конкретно направлены, не оставалось иного выхода. Осужденные в 1937—1938 гг. Военной коллегией Верховного суда СССР приговаривались в любом случае к смертной казни. Признания в 1938 г. имели массовый характер, и те, кто отрицал свою вину, не имели возможности выжить. В 1939 г. репрессии коснулись аппарата НКВД в связи с назначением наркомом внутренних дел СССР Л.П. Берии вместо Н.И. Ежова. Пользуясь данным обстоятельством, в этот период многие отказались от признательных показаний и были освобождены, хотя те, кому предстояло выполнить роль основных виновников на предстоящих судебных процессах, остались в застенках НКВД.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
1. В 20-е гг. диссонанс между объективными требованиями социалистического строительства и способностью политического руководства дать на них компетентный ответ стал все более ощутимым. Внутрипартийная борьба, нестабильность в политике и связанные с ними хозяйственные кризисы 1923, 1927—1929 гг. привели к возврату административно-командных методов руководства. Формирование административно-командной системы потребовало замены старых кадров новыми, послушными исполнителями вышестоящей власти, вчерашними сторонниками политики «военного коммунизма».
2. Осуществление форсированного экономического рывка страны в конце 20—30-х гг., замена альтернативного пути строительства рыночного социализма стратегией свертывания нэпа стали основанием для развязывания широкомасштабной кампании борьбы с «правым оппортунизмом», «классово-враждебными элементами». Низкий уровень культуры, особенно политической, отсутствие демократических традиций в истории страны привели к слому прежней политики и методов ее проведения, внедрению иных идеологических установок.
Коренной поворот политики на рубеже 20—30-х гг. породил ультракоммунистические тенденции. Главный упор делался на дисциплину приказа и использование того энтузиазма, который был разбужен у маргинальных слоев Октябрьской революцией 1917 г.
3. В целом для Якутии 20—30-х годов характерны общероссийские тенденции складывания тоталитарной системы, которая с самого начала своего формирования была нацелена на подавление инакомыслящих. Административно-командная модель управления обществом, утвердившаяся в 30-е гг., вытекала из тогдашних представлений о социализме, сложившихся в условиях раннего коммунизма. Из двух тенденций в стиле руководства — демократической и авторитарной — взяла верх вторая, что привело к тоталитаризму.
4. Движение «конфедералистов» в Якутии (1927—1928 гг.) возникло как объективное отражение противопоставления двух тенденций в политическом руководстве: с одной стороны, эволюции национальной политики, заложенной в период прихо-
146
да большевиков к власти, с ее принципами права наций на самоопределение, привлечения беспартийной, революционно-демократической интеллигенции на сторону советской власти, демократизма в управлении в экономически отсталых регионах и т.д., с другой — слома всей прежней политики, усиления централизма в управлении, внедрения новых идеологических установок, сопровождавшихся наступлением на несогласных с официальным курсом ВКП(б). Совпадение в хронологическом плане с процессом наступления на «социально-чуждые элементы» с целью форсированного экономического рывка к социализму, складыванием авторитарного стиля руководства страной позволило использовать данное движение как повод для обвинения в национализме общественно-политических деятелей Якутии и обоснования репрессий. Произошла смена руководства и общей политики в республике. Демократизм в управлении, взвешенная национальная политика были заменены жестким администрированием, централизмом власти, основанными на беспрекословном подчинении «нижнего» эшелона власти «верхнему».
5. Проведение политики, основанной на принуждении в отношении подавляющего большинства населения страны, требовало и соответствующей реформы административно-политического аппарата, которая была осуществлена в начале 30-х гг.. Во-первых, усилилась его централизация. Милиция была выведена из-под контроля местных властей и подчинена непосредственно ОГПУ. НКВД союзных республик в декабре 1930 г. упразднены. В созданном в 1934 г. НКВД СССР сосредоточились органы госбезопасности, милиция, внутренние и пограничные войска, исправительно-трудовые лагеря, стройки, рудники, лесоразработки и т.д., где трудились заключенные. Во-вторых, была проведена «чистка» аппарата НКВД. В-третьих, значительно увеличилась численность аппарата НКВД. При НКВД был образован орган по применению внесудебных репрессий — Особое совещание.
6. Репрессии имели место и в годы гражданской войны, годы «военного коммунизма». Они преследовали цель лобовой атаки на капитал, отождествлялись с понятием «раннего коммунизма». Многие сподвижники В.И. Ленина в конце 20-х гг. поверили, что Сталин, ликвидируя нэп, возвращает их
147
к К. Марксу, социализму безрыночному, без товарно-денежных отношений, классовонепримиримому, с чрезвычайными, экстренными методами руководства. Политические репрессии с конца 20-х гг. явились средством формирования тоталитарной системы государства, утвердились как метод политического руководства и отстранения инакомыслящих.
7. Репрессии конца 20-х — начала 30-х гг. были направлены против кулачества, нэпманов, зажиточных слоев населения деревни и города, старой интеллигенции. Под флагом наступления на «кулацкие элементы» были осуждены представители беспартийной интеллигенции, составляющие грамотную часть населения республики. Это были первые хозяйственные руководители и культурные кадры, действительно желающие экономического и культурного процветания отсталой Якутии. Репрессиям были подвергнуты люди, в основном давно отошедшие от политической деятельности, в отношении которых вышли правительственные постановления об амнистии. Со второй половины 1937 г. начинается вторая волна репрессий в Якутии и продолжается вплоть до 1940 г. В этот период репрессии направлены против первых партийно-советских и культурных кадров ЯАССР, представителей различных общественно-политических и национально-демократических организаций и союзов, бывших сторонников троцкистской оппозиции и хозяйственных руководителей.
8. В 1937—1938 гг. арестованы и осуждены наиболее известные общественно-политические деятели, первые научные кадры, хозяйственные руководители Якутской АССР. Основой обвинения послужила деятельность в культурно-просветительном обществе «Саха омук», которое в 1937 г. было объявлено буржуазно-националистическим по распоряжению наркома НКВД Н.И.Ежова. Осуждение их стало политическим обоснованием репрессий в Якутии, с этого момента внесудебный произвол приобретает широкий размах, вовлекая в свою орбиту все новые социальные слои, в первую очередь руководство республики.
9. Прослеживается попытка следственных органов НКВД обосновать репрессии в Якутии, доказать связь обвиненных в «буржуазном национализме» с осужденными по «правотроц-кистскому блоку». Для достижения этой цели под прикрытием
148
кампании борьбы с вредительством в золотой промышленности СССР арестованы работники треста «Якутзолото», у которых были получены признательные показания о руководстве со стороны «Московского контрреволюционного центра» через «уполномоченного» И.-И.М. Левина.
10. Анализ опубликованных и неопубликованных источников позволяет сделать вывод о целенаправленной работе органов НКВД по выявлению «антисоветской организации» в Якутии. Разработка велась по двум направлениям: «буржуазно-националистическому» — сначала высланы за пределы Якутии, затем арестованы и осуждены М.К Аммосов, И.Н. Барахов, СВ. Васильев и др., т.е. «старое» руководство республики, и «право-троцкистскому» — привлечены Х.П. Шараборин, П.М. Певзняк, И.- И.М. Левин, B.C. Холмашкеев, А.С. Андреевский и др. Дело Х.П. Шараборина послужило как бы связующим звеном между двумя направлениями, доказательством вредительской деятельности во всех отраслях народного хозяйства республики и подвело к оформлению следователями так называемого «Антисоветского правотроцкистского буржуазно-националистического блока».
11. Анализ следственных дел приводит к выводу, что через «признание» бывших оппозиционеров, ссыльных троцкистов совершался беспроигрышный выход и на коммунистов, т.к. совместная работа, знакомство рассматривались следствием как «контрреволюционная связь». Замысел НКВД раскрыть широко разветвленную сеть «антисоветской правотроцкистской буржуазно-националистической организации» не удался. Подследственные отказывались от своих признательных показаний, что особенно наглядно проявилось на судебном процессе 25 апреля — 28 мая 1940 г.
12. Осужденные в 1937—1938 гг. Военной коллегией Верховного суда СССР приговаривались к смертной казни. В этот период признания носили массовый характер; те, кто отрицал свою вину, не имели возможности выжить. Этому явлению способствовали незаконные методы следствия, применение жестких физических, моральных, психологических мер воздействия на подследственных. Признания представляли естественное стремление выжить в нечеловеческих условиях, людьми двигала искренняя вера в справедливость. С другой
149
стороны, это была своего рода тактика поведения на предварительном следствии, чтобы дойти до суда. На основании закона от 7 апреля 1935 г. к следствию можно было привлечь детей 12 лет и старше, что также использовалось следователями как мера воздействия на непризнающихся. Тех, кому отводилась основная руководящая роль в мнимых антисоветских организациях, не оставляли в живых, чтобы в последующем использовать их признательные протоколы для ареста и осуждения других «участников».
13. В 1939 г. репрессии коснулись самого аппарата НКВД в связи с назначением наркома Л.П. Берии, который под видом перестройки деятельности органов приступил к уничтожению чекистов, работавших при Н.И. Ежове. В этот период многие политические заключенные отказались от признательных показаний и были освобождены.
БИОБИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ
АММОСОВ МАКСИМ КИРОВИЧ (10 декабря 1897 г. — 28 июля 1938 г.)
Уроженец Хатырыкского наслега Намского улуса Якутского округа, якут. В 1916 г. учился в Якутской учительской семинарии, где вступил в нелегальный марксистский кружок Ем. Ярославского. Принял активное участие в февральской революции, с марта 1917 по 1937 г. член ВКП (б).
Как председатель Союза чернорабочих якутов и член Совета рабочих депутатов пропагандировал в улусах идеи социалистической революции. В марте 1918 г. арестован контрреволюционным Областным Советом. После восстановления советской власти работал секретарем исполкома Совета рабочих депутатов, народным комиссаром просвещения, проводил первые мероприятия в области народного образования. С октября 1918 г. вел подпольную работу в Иркутске и Томске против колчаковщины. В мае 1919 г. как связной сибирской подпольной парторганизации перешел фронт и в Москве информировал В.И. Ленина о положении дел в Сибири, затем выполнял поручения ЦК РКП (б).
Активный участник гражданской войны. С октября 1919 г. находится в 5-й армии — сотрудник Реввоенсовета, политотдела 30-й дивизии, Сиббюро ЦК РКП (б) и РКСМ. Ведет работу по восстановлению советских органов в освобожденных губерниях. В марте 1920 г. назначается уполномоченным Сибревкома по организации Советской власти в Якутии. Как председатель Якутского губревкома руководит созданием чрезвычайных органов ревкомов и областной партийной организации. Один из создателей и руководителей Якутской АССР. Летом 1922 г. — секретарь Якутского областного бюро партии, участвовал в военных операциях по ликвидации антисоветских выступлений 1921—1923 гг.
В 1923—1925 гг. М. К. Аммосов — представитель Якутской республики при Президиуме ВЦИК. По его инициативе создана Якутская экспедиция АН СССР по изучению производительных сил края. С 1925 г. — председатель СНК ЯАССР, с 1927 г. — председатель ЯЦИК. После событий 1927—1928 гг. в Якутии отозван в Москву. В 1928—
151
Доказав «существование троцкистской вредительской организации в Якутии» путем вынужденных признаний у осужденных ранее троцкистов, НКВД ЯАССР приступил к арестам якутян, примыкавших к различным оппозиционным группировкам. 1 января 1938 г. первым был арестован Николай Дмитриевич Криво ш апки н-Су бу русс кий — председатель колхоза, активный участник гражданской войны. В 1917 г. он входил в блок правых эсеров (Бартенев, М.А. Яковлева, Е.М. Егасов). В справке НКВД на арест от 24 декабря 1937 г. отмечается, что Субурусский был снят с поста наркома
здравоохранения «за проявление попыток протащить и отстоять контрреволюционные клеветнические тезисы» на VIII Всея-кутском съезде Советов. Субурусский утверждал, что «докладчики на съездах говорят о достижениях, которых по существу нет, и политика Якутского обкома и правительства основана на унижении и притеснении якутского народа...»30. Допросы продолжались до 5 августа 1938 г. Следующий протокол допроса оформлен 10 октября 1938 г. с признанием вины в участии в контрреволюционном заговоре31. Обвинение было основано на показаниях Н.В. Бубякина и С.Г. Потапова, которые «знали» о контрреволюционной деятельности Субу-русского со слов М.К. Аммосова и К.А. Сокольникова. Но они не были даже допрошены. Варфоломеев, Булкин, Аржаков, Гуляев от своих свидетельских показаний на Субурусского впоследствии отказались как от вымышленных. По результатам проверки в 50-е гг. Аммосов, Шараборин, Окоемов показаний о нем не давали32.
В январе 1938 г. арестован ученый секретарь Якутской национальной библиотеки им. И.Н. Винокурова Алексей Федотович Бояров. Первоначальные обвинения, предъявленные ему: «В 1919—1920 гг. состоял в партии эсеров и вел борьбу с большевиками, является членом контрреволюционной троцкистской националистической организации, в которую завербован кадровым троцкистом Кардашевским»33. В марте 1938 г. сержант госбезопасности Миневич приобщил его дело к делу Р.И. Кардашевского, Г.М. Павлова и др. Боярову отведена роль «объединителя» двух направлений антисоветской организации. В 1921 г. он якобы по заданию М.К. Аммосова «создал контрреволюционную буржуазно-националистическую организацию в Якутии «Манчаары» и переименованную впоследствии в «Саха омук», готовившую кадры бандитского движения в Якутии»; являлся членом правонационалистической шпионской организации, в 1934 г. был перевербован и вовлечен в контрреволюционную шпион-ско-диверсионную организацию, которой руководил бывший председатель СНК ЯАССР Х.П.Шараборин34. Сам Бояров ознакомился с делом лишь 2 января 1939 г. 21 января 1939 г. отказался от ложных показаний, данных с 1 октября 1938 г. по 20 января 1939 г. 20 ноября 1939 г. зафиксирован вто-
125
ричный отказ, но Бояров подтвердил, что членом организации Аммосова не состоял, его политическая линия была неправильной, контрреволюционной, т.к. члены организации опирались на буржуазно-националистическую интеллигенцию, не проводили коренного земельного передела, допустили поощрение и усиление частной торговли, кредитование части кулацко-тойон-ских хозяйств35. Таким образом, Бояров, приняв официальную оценку деятельности руководства республики до 1928 г., являлся ее активным приверженцем. Такой же позиции придерживались Н.Д. Субурусский, К.А. Сокольников, А.К. Андреев и др.
Константин Алексеевич Сокольников, 1890 г. р., якут, беспартийный, член коллегии защитников, арестован 29 января 1938 г. на прииске «Незаметный» во время служебной командировки36. Обвинен в связях с троцкистской группой И JV. Кар-пеля, И.Б. Альперовича, С.Г. Потапова, затем, с 1932 г., — с буржуазно-националистической организацией (С.Н. Донской-старший, И.Н. Барахов)37. На самом деле с М.К. Аммосовым, И.Н. Бараховым, П.А. Ойунским и СМ. Аржаковым у него были серьезные разногласия по поводу «гуманной политики», проводимой в отношении участников различных антисоветских выступлений в 1921 — 1925 гг. По этой причине бывшие «красные партизаны», занявшие непримиримую позицию к врагам советской власти, а затем и к руководству республики в 20-х гг., явились той социальной силой, при поддержке которой Сталин «снизу» осуществил политику свертывания нэпа и вел борьбу с «врагами народа» в 20—30-е гг. Но репрессии не обошли и самих «красных партизан», которые были обвинены в причастности к правотроцкистской оппозиции (из-за ультракоммунистических лозунгов). В тюрьме Сокольников продолжал разоблачать «буржуазных националистов»: он пишет о том, что вел борьбу с руководством обкома, был «активным противником всякой якутизации», как свидетельство тому указывает на свои агентурные материалы в НКВД и докладные в ЦК ВКП(б), ВЦИК, ОГПУ - Я.В. Полуяну, СВ. Пузицкому и др. По решению Особого совещания от 3 июня 1940 г. К.А. Сокольников был направлен для отбытия наказания в Севвостлаг на 5 лет38.
Вслед за Сокольниковым в г. Вилюйске 30 января 1938 г. арестован Руф Иванович Кардашевский39 — секретарь
126
Экспедиционного совещания при Вилюйском райисполкоме, бывший левый эсер, исключенный из ВКП(б) в 1932 г. и осужденный на 1,5 года за приверженность к «троцкизму». Сохранилось письмо сотрудника НКВД ЯАССР Н.Н. Доб-роклонского от 4 декабря 1932 г. из Москвы о том, что Кардашевский (работал в то время заместителем представителя ЯАССР) критиковал политику социалистического строительства, Сталина называл предателем, восхвалял Троцкого40. Кардашевский 21 февраля 1938 г. признал себя виновным в контрреволюционной троцкистской деятельности, в вербовке его в эту организацию в 1928 г. Г.М. Павловым. 3 апреля 1939 г. закрытое судебное заседание Верховного суда ЯАССР приговорило его к заключению на 10 лет в ИТЛ с поражением в правах на 5 лет. 28 сентября 1940 г. Особое совещание НКВД СССР отменило этот приговор, заменив его 5-ю годами ИТЛ за антисоветскую агитацию41.
Ананий Кононович Андреев — нарком коммунального хозяйства ЯАССР, арестован 7 марта 1940 г.42 Тоже обвинен в связях с «троцкистами», с И.Л. Карпелем и И.Б. Аль-перовичем с 1927 г., во время учебы в г. Москве, затем с Р.И. Кар-дашевским, П.Г. Габышевым, Г.М. Павловым, А.П. Павловым. В обвинительном заключении утверждается, что в 1935 г. он завербован Н.Н. Окоемовым, имел организационную связь с Х.П. Шарабориным и ОМ. Аржаковым. За вызывающее поведение, дискредитирующее органы НКВД, в сентябре 1938 г. 10 суток сидел в карцере43. Затем переведен в камеру, где сидели А.С. Андреевский и М.И. Ковынин как подставные, которые должны были склонить его к даче показаний. Андреев упорствовал, и лишь 7 октября 1938 г. Андреевский посылает из камеры донесение: «С 2 октября А.К. Андреев прорабатывает показания о своей вредительской деятельности, причем работа идет неблагополучно... На другие вопросы, кроме ЯЦЭС и НККХ (Наркомат коммунального хозяйства. — Т.И.)9 Андреев все-таки не ответил; особенно упорствует он в вопросе о шпионской работе, — все наши нажимы в этом отношении пока не дают результатов»44. Данный факт наглядно демонстрирует методы ведения следствия — принуждение подследственных к сотрудничеству с органами НКВД в раскрытии мнимых контрреволюционных организа-
127
ций. Необходимо отметить лишь, что на выполнение подобной работы обвиняемые соглашались по разным причинам.
С конца марта 1938 г. НКВД ЯАССР приступает к арестам другой группы — сторонников М.К. Аммосова и уже ранее осужденных на рубеже 20—30-х гг. «социально-чуждых элементов», дела которых должны были создать основу для обвинений в «антисоветском буржуазном национализме» нового руководства ЯАССР во главе с А.Г. Га-бышевым, СМ. Аржаковым, Н.Н. Окоемовым и др. 28 марта 1938 г. арестован управляющий Намского отделения госбанка И.Н. Прядезников (беспартийный), 29 марта — инженер-гидротехник Госплана ЯАССР С.Г. Иванов (исключенный из ВКП(б) в 1936 г.), 18 апреля — бухгалтер А.В. Давыдов (беспартийный), завхоз Якутторга М.А. Суз-далов (беспартийный), управляющий Якутского центрального архивного управления А.А. Назаров (член ВКП(б) с 1917 г.), плановик-экономист Управления искусств при СНК ЯАССР Р.Ф. Кулаковский (исключен из ВКП(б) в 1927 г.). Вначале дела их рассматривались вместе. 20 апреля, сразу после ареста, были даны указания НКВД Киргизии и Казахстана допросить М.К. Аммосова, П.Н. Гуляева и других по данному делу45. В июле 1938 г. подписано постановление о продлении следствия, по которому уже «проходит 20—30 человек» и «основными фигурантами контрреволюционной буржуазно-националистической организации» являются М.К. Аммосов и И.Н. Барахов, следственные дела из 3-го отдела были переданы в 4-й отдел. В последующем они были разобщены и рассматривались в отдельности, что было тоже нарушением со стороны следствия. В заключении от 25 декабря 1938 г. И.Н. Пря-дезникову предъявлено обвинение в руководстве обществом «Саха омук» с 1923 г. Среди его знакомых названы Г.Ф. Яд-рихинский, М.Д. Азаров, М.Ф. Слепцов, Ф.Г. Дьяконов и др., которые были известны как враги советской власти. До самой смерти Прядезников так и не подписал признательное показание и умер 11 января 1939 г. в больнице якутской тюрьмы46. Во врачебном заключении указана причина смерти — «обезвоживание организма, острый колит».
Семен Георгиевич Иванов — активный участник гражданской войны, имевший два высших образования, работал
128
начальником треста Якутского территориального управления ГУСМП, заместителем начальника Ленского управления речного пароходства, инженером сектора капитального строительства в Госплане ЯАССР. В 1928 г. получил строгий выговор за выступление в защиту М.К. Аммосова на VI областной партийной конференции, городской партийной конференции и городском партийном собрании, в 1936 г. исключен из ВКП(б)47. В марте 1938 г. вновь подал заявление о вступлении в партию, рекомендацию дали П.П. Кочнев и Б.М. Чижик. Понимая абсурдность выдвинутых обвинений, 15 апреля 1938 г. из тюрьмы он написал заявление секретарю Якутского обкома ВКП(б) П.М. Певзняку, что выступление на партконференции в 1928 г. и участие в 1920—1921 гг. в обществе «Саха омук» не могут служить основанием для ареста и следствия48. Лишь 7 мая 1939 г. после упорного сопротивления следствию пишет заявление, что «сильно утомлен и встает на путь разоружения». 9 января 1940 г. ему было предъявлено обвинительное заключение об участии в антисоветской националистической организации49. В жалобе на имя наркома НКВД СССР Л.П. Берия С.Г. Иванов отмечает, что свидетели по его делу давали заведомо ложные показания. Например, М.К. Аммосов подтверждает связь с С.Г. Ивановым с 1925 г., но тот находился на учебе в Ленинграде с 1923 г.; К.К. Байкалов, А А. Назаров, В. А. Бул-кин отказались от показаний о С.Г. Иванове; имеются данные о диверсионной работе С.Г. Иванова в 1936—1937 гг. в ГУСМП, а он в это время работал в Госплане50. С.Г. Иванов, осужденный Особым совещанием 3 июля 1940 г. на 5 лет ИТЛ, умер, отбывая наказания в Севвостлаге, 6 декабря 1940 г.51
Афанасий Васильевич Давыдов, осужденный в 1930 г. как «социально-чуждый элемент», вернулся в Якутск после отбывания ссылки в сентябре 1937 г. (в 1931 г. встречался с П.Д. Яковлевым в конторе Сиблага)52. По обвинительному заключению от 20 января 1939 г. «практическая деятельность как участника буржуазно-националистической организации не установлена»53. Вину не признал, но имелись показания обвиняемых и протоколы очных ставок. 26 февраля 1939 г. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда
129
ЯАССР приговорила его к 10 годам лагерей с поражением в избирательных правах на основании закона от 14 октября 1937 г.54 Дело А.В. Давыдова по протесту председателя Верховного суда РСФСР несколько раз возвращалось на новое рассмотрение, и лишь 10 сентября 1940 г. по решению Особого совещания НКВД СССР Давыдов был направлен на 5 лет в лагерь — с. Лебяжье Павлодарской области Казахстана55. Дальнейшая его судьба неизвестна.
Михаил Александрович Суздалов, как и А.В. Давыдов, репрессирован вторично. Следствие по его делу прекращено по причине смерти 4 августа 1938 г. в больнице тюрьмы, и во врачебной экспертизе фигурировала та же формулировка — «острое воспаление кишок»56. До сих пор не реабилитирован.
Афанасий Алексеевич Назаров — уроженец д. Вестях Якутского округа, русский, активный участник установления советской власти, член ВКП(б) с 1917 г. Вместе с С.Г. Ивановым на VI областной партийной конференции выразил свое несогласие с оценкой деятельности обкома ВКП(б) до 1928 г., вел переписку с М.К. Аммосовым уже после его осуждения постановлением ЦК ВКП(б). На следствии АА. Назаров и С.Г. Иванов признали ошибкой поддержку старого руководства и выступление на VI партконференции57. В деле АА. Назарова не все до конца ясно. Пожалуй, это единственный случай, когда осужденного, упорно отстаивающего свою невиновность, суд приговорил к высшей мере наказания.
Вначале (1 сентября 1938 г.) он признал себя членом буржуазно-националистической контрреволюционной фганизации, завербованным С.Н. Донским (старшим), которого уже не было в живых. 23 декабря 1938 г. отказывается от показаний как вымышленных, отрицает шпионскую деятельность и принадлежность к группе Аммосова58 и отстаивает свою точку зрения уже до конца. 15 мая 1939 г. состоялось закрытое заседание судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда ЯАССР59. АА. Назаров на суде отрицал предъявленное обвинение, но, несмотря на это, был приговорен к расстрелу. Его кассационную жалобу и протест военного прокурора ЯАССР рассматривали Военная коллегия и Президиум Верховного суда СССР, однако приговор остался в силе. На основании телеграфного распоряжения председателя Военной
130
коллегии В.В. Ульриха 21 октября 1939 г. А.А. Назаров был расстрелян60.
О Романе Федоровиче Кулаковском в исторической литературе до последнего времени имелись лишь отрывочные сведения. Объясняется это тем, что он еще в 1922 г. как «буржуазный писатель», преподаватель Якутского педагогического техникума вместе с А.В. Давыдовым (тогда служащим правления потребкооперации «Холбос») и учащимися техникума находился под следствием по обвинению в контрреволюционной деятельности. Обвинение было основано на подозрении и агентурных данных. Заключением прокурора ЯАССР В.В. Колмогорова от 1 июня 1993 г. все проходившие по этому делу были реабилитированы61. В 1927 г. Р.Ф. Ку-лаковский исключен из ВКП(б) как «социально-чуждый элемент». Арестован 18 апреля 1938 г.62 Имеется протокол допроса от 25 апреля. 1938 г. с признанием о вербовке его в общество «Саха омук» в 1926 г. Но 13 октября 1938 г. он пишет заявление, из содержания которого ясно, что до этого времени он не давал показаний63. 27 мая 1939 г. состоялось закрытое судебное заседание специальной коллегии по уголовным делам Верховного суда ЯАССР64. Р.Ф. Ку-лаковский отрицал участие в контрреволюционных выступлениях, утверждал, что не был связан с контрреволюционными бандами, а направлялся для переговоров о их мирной сдаче, т.к. с одним из руководителей — М.К. Артемьевым учился вместе, а в общество «Саха омук» вступил в 1926 г. по указанию партбюро обкома партии. Решением суда приговорен к 10 годам лагерей с поражением в правах на 5 лет. Умер в тюрьме, число и месяц неизвестны, имеется только постановление спецколлегии Верховного суда РСФСР об отмене приговора суда от 10 октября 1939 г. по причине смерти арестованного65.
Председатель Госплана ЯАССР, геолог Григорий Трофимович Семенов, кандидат в члены ВКП(б) с 1930 г., был арестован 26 апреля 1938 г. Он пишет, что в середине октября 1938 г. репрессии приняли жуткий характер, на глазах у всех арестовывали совершенно невинных людей; «с конца октября до 23 ноября 1938 г. начал писать показания; факты и даты приводились в соответствие с другими показаниями»
131
следователем И.П. Петровым; «списывал с показаний В.И. Трофимова, писавшего рядом, работали 20—21 час в сутки, спали 2, 2 1/2 часа...»66. Приговоренный Особым совещанием НКВД СССР к 8 годам лагерей за участие в правотроцкистскои организации 16 сентября 1941 г., Г.Т. Семенов был этапирован в Янское отделение СВИТЛ. В 1944 г. в Чаун-Чукотском лагере встретил Г.И. Иванова, который рассказал о том, что в лагере п. Эге-Хая (Янское отделение СВИТЛ) многие заключенные были вторично осуждены в 1942 г. как участники антисоветской организации, готовившие вооруженное восстание для свержения советской власти67.
После освобождения в 1946 г. Г.Т. Семенов был осужден вторично по старому обвинению в декабре 1948 г. и сослан на поселение в Красноярский край, г. Норильск68. Он один из немногих, кто дожил до реабилитации. Благодаря своей специальности находил применение своим знаниям и в лагерях Севвостлага. После освобождения с 1957 г. работал главным геологом Якутского геологического управления. Указом Президиума Верховного Совета СССР 4 июля 1966 г. за достижения в развитии геологоразведочных работ, в разведке и выявлении новых месторождений полезных ископаемых Г.Т. Семенову было присвоено звание Героя Социалистического труда.
Неоднозначно отношение современников к личности Григория Ивановича Иванова, в момент ареста являвшегося заместителем председателя СНК ЯАССР, исполняющим обязанности начальника ЯТУ ГУСМП. Арестован 26 июля 1938 г. «за принадлежность к контрреволюционной организации», решением Особого совещания НКВД СССР 8 сентября 1941 г. заключен в исправительно-трудовой лагерь на 8 лет (направлен в Севвостлаг)69. 29 января 1941 г. военный следователь НКВД ЯАССР, юрист 2-го ранга Гайдаш по поводу поступивших в НКВД различных заявлений и показаний заключенных допросил в качестве свидетеля событий 30-х гг. Г.И. Иванова. Г.И. Иванов объяснял дачу ложных показаний систематическими избиениями, применением к нему «выстойки» и лишением воды и пищи. Из находящихся на свободе, по указанию следователей Петрова и Беляева, назвал членами контрреволюционной организации ОМ. Аржакова, Н.Н. Око-
132
емова, А.Г. Габышева, И.Д. Емельянова, Козодоя, Рейбекеля. Дал прямые показания о ксшрреволюционной связи с Х.П. Шарабориным, B.C. Холмашкеевым, Г.Т. Семеновым, об участии же остальных отметил, что ему известно о них со слов Х.П. Шараборина70.
Эти же следователи приблизительно в середине сентября 1938 г. предложили Иванову проводить обработку арестованных сокамерников, обещая сохранить жизнь ему и тем, кого он склонит к признанию. Кроме того, обещали послать дело в Коллегию НКВД СССР, где сократят срок до 3—5 лет; в случае отказа пригрозили расстрелом через «тройку» НКВД ЯАССР71.
Приехавшие в сентябре 1938 г. следователи НКВД СССР Винницкий и Разин, применяя избиения, требовали от всех признаний о существовании правотроцкистского центра во главе с П.М. Певзняком, а также назвать как участников запасного контрреволюционного правотроцкистского центра сотрудников НКВД И А. Дорофеева, АП. Коростина, Н.Н. До-броклонского, П.Н. Черемицьша72. Таким образом готовилось смещение кадров Н.И. Ежова на местах. В собственноручных показаниях 24 сентября 1956 г. Г.И. Иванов отмечает, что автором признательных показаний был следователь Петров, поэтому все они были тождественны. После приезда Винницкого и Разина методы и приемы допросов ужесточились, при этом следователи подчеркивали, что командированы из Москвы самим Л.П. Берия и выполняют его задания73. После их отъезда в декабре 1938 г. в Москву многие стали подавать заявления с отказом от показаний, в том числе и Г.И. Иванов. По этой причине вместе с Н.С. Варфоломеевым его направили в конце января 1939 г. на «обработку» в Алдан, где поместили в одиночную камеру на 1,5 месяца и по ночам подвергали избиениям. Лишь после подтверждения ложных показаний повезли обратно в Якутск.
С назначением вместо И.А. Дорофеева и З.Н. Беляева наркомом НКВД ЯАССР М.П. Некрасова (работал в Грузии у Л.П. Берии инструктором) и его заместителем Виноградова методы расследования изменились, больше стали обращать внимания на моральное воздействие. Г.И. Иванов выделяет два периода в деятельности НКВД ЯАССР: I пе-
133
риод — до конца июля 1938 г., побои как метод следствия не применялись; II период — с приездом Левина и следователей из Алдана в Якутск начали широко использовать физические меры воздействия74. С прибытием Винницкого и Разина о Дорофееве как о руководителе перестали говорить.
Необоснованность обвинений во вредительстве Г.И. Иванов опровергает на конкретных примерах. За три года работы заместителя управляющего треста «Якутзолото» А.С. Куприянова не было ни одного квартала, чтобы не перевыполнялся план, а после его ареста и работников «Алданзолото» ряд лет план не выполнялся. За время руководства СМ. Аржакова наркоматом земледелия посевные площади увеличились с 12 тыс. до 80 тыс. га (в 1932—1937 гг.). Колхозники даже отказывались брать зерно за трудодни, т.к. негде было его хранить. После ареста Аржакова и руководителей колхозов стал испытываться. недостаток в хлебе, наблюдался падеж
скота75
га".
Показания Г.И. Иванова раскрывают методы допросов, причины признательных показаний, систему пыток и дают общую картину необоснованных осуждений в 30-е гг. в Якутии.
Были, однако, единичные случаи, когда освобождали арестованных, если факты о вредительстве не подтверждались и дела прекращались из-за отсутствия состава преступления. Этому способствовали изменения в самой системе НКВД, касающиеся методов и направлений деятельности, структуры и т.д. Так, в июне 1940 г. прекращено дело по обвинению наркома социального обеспечения ЯАССР Н.Е. Сосина (арестован 30 сентября 1938 г.), его заместителя А.Е. Кралина (9 августа 1938 г.), председателя Коопинсоюза Н.И. Кы-тарбытова (24 октября 1938 г.), председателя инвалидной артели «20 лет Октября» СС Козырева (31 мая 1938 г.) и других в принадлежности к «антисоветской буржуазно-националистической организации»76.
С сентября 1938 г. начались массовые аресты руководителей ЯАССР, которым отводилась роль основных участников «правотроцкистского буржуазно-националистического блока» (см. приложение 4). 15 сентября 1938 г. арестован нарком юстиции Алексей Андреевич Пономарев, 20 сентября — заместитель председателя СНК ЯАССР Петр
134
Павлович Кочнев77. Оба являлись активными участниками установления и укрепления советской власти. Пономарев обвинен во «вредительстве» в наркомате, Кочнев — как «участник якутской националистической контрреволюционной организации». Дело в том, что Кочнев в 1928 г. поддерживал М.К. Аммосова, проголосовав против его снятия с поста председателя СНК ЯАССР.
А.А. Пономарев передал К.А. Сокольникову 9 января 1939 г. записку о своем положении: «Меня стараются сломить, под диктовку инквизиторов показал на Окоемова Н.Н. о том, что он вербовал меня в контрреволюционную организацию и руководит этой организацией в Якутии...»78. 3 октября 1938 г. он отказался подписывать протокол, который был составлен следователями, одновременно подал заявление прокурору ЯАССР, но это заявление не дошло до адресата, затем был избит сотрудниками НКВД К.И. Карелиным, Р.Н. Ощеп-ковым и Зотеевым. Начальник 2-го отдела З.Н. Беляев пригрозил расстрелом без суда. Только после этого Пономарев 20 ноября подписал протокол. Следователи из Москвы добивались «выдать» все руководство, вплоть до работников НКВД.
Как видно из следственных дел, в период с сентября по декабрь 1938 г. в НКВД ЯАССР были командированы Винницкий и Разин, уполномоченные НКВД СССР. Именно в этот период происходят массовые «признания» подследственных, объясняемые личным участием этих уполномоченных в допросах, применением ими особо жестких мер воздействия. Уполномоченные НКВД СССР, выразив недовольство всей предыдущей деятельностью НКВД ЯАССР, дали установку на применение всех методов воздействия для получения нужных следствию показаний, а именно: добиться ареста и осуждения руководства ЯАССР — П.М. Певзняка, А.Г. Габышева, Н.Н. Окоемова и др.
7 октября 1938 г. арестован директор Якутской машинно-тракторной станции (МТС), бывший нарком труда ЯАССР Алексей Михайлович Дексиляхов (Семенов), член ВКП(б) с 1920 г. Следователи требовали показаний о вовлечении его в контрреволюционную организацию ОМ. Ар-жаковым. После осуждения Дексиляхов написал кассаци-
135
онную жалобу в Военную коллегию Верховного суда СССР (4 июня 1940 г.), заявление следователю НКВД ЯАССР сержанту Дергунову (6 января 1941 г.), генеральному комиссару госбезопасности Л.П. Берия (февраль 1941 г.), в которых свои признательные показания объясняет боязнью за членов семьи и применением к нему физических мер воздействия со стороны следователей И.Ф. Ахчагнырова и Ю.П. Мавленко. Как бывший «красный партизан», являлся принципиальным противником «аммосовщины», поэтому отрицает участие в различных «буржуазно-националистических организациях». Направлен на 5 лет в лагерь п. Эге-Хая по решению Особого совещания от 16 сентября 1941 г., где умер 28 апреля 1943 г.79 Управляющий делами СНК ЯАССР Николай Васильевич Бубякин — член ВКП(б) с 1926 г., был арестован 1 ноября 1938 г. Неоднократно отказывался от своих показаний, данных 10 ноября 1938 г. и 23 июня 1939 г.80 Второй секретарь Якутского обкома ВКП(б) Николай Николаевич Окоемов — член ВКП(б) с 1922 г., арестован 5 февраля 1939 г. вместе с П.М. Певзняком, А.Г. Габышевым, ОМ. Ар-жаковым. Вызывали на допрос почти каждый день до 3 марта 1939 г., держался до 30 марта и категорически отрицал свое участие в контрреволюционной организации. 1 апреля 1939 г. пишет собственноручные показания, что завербован в 1932 г. П.М. Певзняком и с его слов знал как участников организации ОМ. Аржакова и А.Г. Габышева81. После этого Н.Н. Окоемов был помещен в больницу тюрьмы и умер от туберкулеза 25 июня 1939 г. Н.В. Бубякин скончался 12 мая 1942 г. по этой же причине.
Николай Спиридонович Варфоломеев — нарком земледелия ЯАССР, член ВКП(б) с 1921 г., арестован 10 октября 1938 г.82 Признан виновным в том, что «в 1926 г. вошел в состав троцкистской группы И.Л. Карпель и И.Б. Аль-перович; в 1931—1932 гг. как представитель ЯАССР установил контрреволюционную связь с врагом народа А.А. Краковец-ким; в 1934 г. Х.П. Шарабориным вовлечен в состав буржуазно-националистической организации, существовавшей в Якутии; в 1935 г. вошел в объединенную антисоветскую организацию правых троцкистов и буржуазных националистов, установил связь с И.Н. Бараховым; входил в состав тер-
136
рористической группы»83. Варфоломеев признал, что является шпионом германской разведки, назвал руководителями контрреволюционной организации Х.П. Шараборина, СМ. Аржакова, Н.Н. Окоемова, Г.И. Иванова, Ю.М. Лисса, B.C. Хол-машкеева. А с 8 августа 1939 г. отказывается от всех показаний.
Чтобы доказать связь с врагами советской власти, арестовали 15 октября 1938 г. бывшего меньшевика (являлся членом до 1921 г.) Николая Степановича Ершова, 1884 г. р., уроженца Пермской области, экономиста-плановика Ко-опинсоюза. К его делу приобщены газеты «Социал-демократ», «Бюллетень Якутского Совета рабочих депутатов» за 1917 г. и другие, в которых Н.С Ершов представлен как руководитель меньшевистской организации в г. Якутске. 8—10 ноября 1938 г. подписал признание в антисоветской агитации, но следователь переправил число на 28 октября 1938 г.84 И наконец, собрав все необходимые признательные показания, НКВД ЯАССР 5 февраля 1939 г. арестовал руководителей республики — секретаря Якутского обкома ВКП(б) Павла Матвеевича Певзняка (Файвеля Мордуховича), преподавателя политэкономии Якутского пединститута, бывшего председателя ЦИК ЯАССР Александра Гавриловича Габышева, начальника жилищного управления при Якутском горсовете, бывшего председателя СНК ЯАССР Степана Максимовича Аржакова.
28 ноября 1955 г. Заздравный Василий Михайлович, старший надзиратель Якутской внутренней тюрьмы в 1938— 1947 гг., свидетельствовал, что нарком НКВД М.П. Некрасов лично избивал Певзняка и Аржакова85. С 9 апреля 1939 г. П.М. Певзняк «начал давать» показания. Так, он признался в вербовке его в 1930 г. секретарем ЦК ВКП(б) П.П. Пос-тышевым, который на допросе 9—10 января 1939 г. заявил: «В 1930 г. рекомендовал Певзняка секретарем Якутского обкома... по деловым соображениям. Не знал и не знаю как члена правотроцкистской организации»86. Основой незаконного ареста послужили клеветнические заявления С.А. Бор-донского, который направил статью в газету «Правда» от 24 ноября 1937 г. под названием «До конца разоблачить всех перерожденцев и буржуазных националистов», заявления С.С. Сос-
137
новского от 23 мая 1938 г. и И.П. Трофимова наркому Н.И. Ежову, письмо И. Ривкина наркому НКВД ЯАССР М.П. Некрасову. Лишь 5 апреля 1941 г. Певзняк отказывается от всех своих показаний, по которому проходит более 200 человек. СМ. Аржаков 27 апреля 1939 г. подписал показание на 36 страницах машинописи о руководителях антисоветского право-троцкистского центра: о себе, Певзняке, Шараборине, Окоемове, Габышеве, Аржакове, Иванове, Фаткулове, Аверине. Но 30 января 1941 г. окончательно отказывается от показаний, данных на предварительном следствии87. А. Г. Габышев обвинен как участник антисоветской правотроцкистской организации, в связях с Карпелем, Альперовичем, с членами буржуазно-националистической организации — Донским (старшим), Бара-ховым. Признал себя виновным в том, что в 1935 г. вошел в руководящий состав контрреволюционной правотроцкистской буржуазно-националистической организации. От признательных показаний отказался 3 ноября 1939 г., затем 3 апреля 1941 г.88
И последним, кто проходил вместе со всеми на судебном процессе 1940 г., был Валентин Николаевич Суханов, 1903 г. р., нарком местной промышленности, арестованный 18 марта 1939 г. 26 марта 1939 г. дал ложные показания, в т.ч. на Н.Г. Фаткулова, председателя СНК ЯАССР, из-за угрозы выселения семьи. 23 января 1941 г. постановлением начальника следственной части, лейтенанта госбезопасности Вишнякова о прекращении дела освобожден из-под стражи89.
25 апреля — 28 мая 1940 г. состоялось закрытое заседание Верховного суда ЯАССР, в составе председателя Г.Е. Ков-рижных, народных заседателей СИ. Щекочихина и Ф.И. Сергеева, известное в литературе под названием «процесса двадцати пяти» или «Центрального дела»90. По процессу проходили участники «антисоветского правотроцкистского буржуазно-националистического блока». Вначале в список привлеченных по делу № 2148 вошли 42 человека, некоторые были освобождены, часть проходила по другим делам. Перед судом предстали 25 подсудимых, оставшиеся в живых за время предварительного следствия: П.М. Певзняк, СМ. Аржаков, А.Г. Габышев, Г.И. Иванов, П.П. Кочнев, Н.Д. Кри-вошапкин-Субурусский, Г.Т. Семенов, АЛ Зызо, Н.В. Бубякин,
138
Н.С. Варфоломеев, А.К. Андреев, АА. Пономарев, В.Н. Суханов, К.К. Байкалов, И.Д. Емельянов, A.M. Дексиляхов, Н.М. Цой-Коре, В.И. Трофимов, а также А.Ф. Бояров, B.C. Холмашкеев, АС. Андреевский, Г.М. Павлов, В А. Бул-кин, М.И. Попов, Н.С. Ершов, которые были привлечены для «доказательства связей» с бывшими эсерами, троцкистами, меньшевиками. Среди них 15 человек являлись руководителями республики.
Государственным обвинителем на процессе выступил заместитель Прокурора ЯАССР по спецделам А.Г. Елисейчев. Защитниками были ГА. Елисеев, А.П. Егоров, Козлов, Кадыров, Анзатов.
Верховному суду был представлен огромный материал в сорок томов, почти все протоколы допросов были отпечатаны на пишущей машинке. Перед судом следователи немало потрудились, приведя их в соответствие друг с другом на содержание, исключая противоречивые показания и внося свои дополнения. Выше уже отмечалось, что автором протоколов в основном выступал И.Д. Петров, начальник первого отделения 4-го отдела. В самом начале процесса СМ. Аржаков потребовал представления суду подлинных протоколов — рукописных, но суд отклонил его требование. Во время своего выступления на суде он объяснил тождественность протоколов следующим образом: «Почему мои показания сходятся с показаниями Габышева, Певзняк? Это просто — при допросе мне предлагали повторить их»91.
Суд проходил без свидетелей, фигурировали лишь показания Х.П. Шараборина, М.К. Аммосова, И.Н. Барахова и бывшего секретаря ЦК ВКП(б) П.П. Постышева. Избавившись от живых свидетелей путем расстрелов, НКВД использовал «признательные показания» по своему усмотрению, хотя их противоречивость и неточность были очевидными. Лишь 9 человек из 25 признали себя виновными, давали разноречивые показания, частично отказываясь от них.
28 мая 1940 г. судебным следствием был зачитан следующий приговор: «С 1917 года на территории Якутской АССР возникли, а впоследствии превратились в буржуазно-националистические организации с различными ее течениями под названием «конфедералисты», «Саха-аймах», в последующем
139
«Саха омук» и «Манчаары», которые на протяжении длительного времени и по прямым заданиям иностранных разведок на разных этапах существования Советской власти проводили контрреволюционную деятельность.
В партию буржуазных националистов и в различные ее течения входили подсудимые по настоящему делу и принимавшие активное участие в вооруженном восстании: Бояров, Бубякин, Габышев, Аржаков, Андреев, Дексиляхов, Кочнев, Субурусский и др.
Все это руководство контрреволюционными восстаниями осуществлялось бывшим председателем СНК ЯАССР Ам-мосовым и бывшим секретарем Якутского ОК ВКП(б) Бараховым и др., которые в 1928—1929 гг. были сняты с работы, а в 1939 г. осуждены Военной коллегией Верховного суда СССР.
Для проведения контрреволюционной деятельности, а по существу для ведения буржуазно-националистической контрреволюционной линии в Якутской АССР, Московским право-троцкистским контрреволюционным центром, по рекомендации врага народа Постышева, в 1930 г. был прислан в качестве первого секретаря Якутского областного комитета ВКП(б) подсудимый по настоящему делу Певзняк с заданием объединить в Якутии разрозненные контрреволюционные группировки и оживить их деятельность.
В 1929 г. на должность Наркомпроса ЯАССР вернулся с учебы один из буржуазных националистов, подсудимый по настоящему делу Бояров, а в 1930 г. на руководящую работу в Якутию вернулись подсудимые по делу Аржаков и Павлов, все они получили от Аммосова и Барахова, ныне осужденных Военной коллегией Верховного суда СССР, директиву и установку на организацию и проведение вредительской деятельности в Якутии.
Для осуществления контрреволюционной деятельности и выполнения директив Постышева, Аммосова и Барахова подсудимые Певзняк, Аржаков, Бояров, Иванов, являющиеся организаторами и руководителями контрреволюционной организации, объединили в свои ряды все разрозненные контрреволюционные группировки: троцкистов, правых, левых эсеров и других буржуазных националистов, куда входили подсудимые
140
по настоящему делу: Габышев, Иванов, Варфоломеев, Бубякин, Холмашкеев, Трофимов, Булкин, Зызо, Байкалов, Андреевский, Цой-Коре, Емельянов, Кривошапкин-Субурусский, Ершов, Павлов, Андреев, Кочнев, Дексиляхов, Пономарев, Попов, Семенов и Суханов.
... Установлено, что по заданию иностранных разведок и Московского правотроцкистского контрреволюционного центра подсудимые по настоящему делу организовали в городе Якутске и отдельных районах ЯАССР разветвленную сеть диверсионно-вредительских, террористических и других контрреволюционных гнезд, охватив ими ряд предприятий промышленности, сельского хозяйства, транспорта и систему товарооборота, и поставили своей целью свержение существующего общественного и государственного строя, расчленение СССР и отторжение Якутии под протекторат одного из иностранных государств...
Наряду с проведением контрреволюционного вредительства во всех отраслях народного хозяйства контрреволюционная организация ставила своей целью подготовку повстанческих кадров и вооруженного восстания против Советской власти.
Руководящую роль осуществления в повстанческом движении занимал Шараборин, ныне осужденный коллегией Верховного суда СССР как враг народа, при активном участии подсудимых по настоящему делу Певзняка, Аржакова, Иванова, Габышева, Холмашкеева, Кривошапкина-Субурусского, Кочнева...»92.
Содержание приговора отражает основные моменты чернового варианта документа под названием «Антисоветский правотроцкистский буржуазно-националистический блок» и схему, составленную П.М. Певзняком 10 апреля 1939 г., рассмотренные нами выше. Изменились лишь фамилии некоторых участников. Так, вместо ссыльных троцкистов основная роль отведена бывшим недавно у руля республики общественно-политическим деятелям.
По показаниям Певзняка, руководство осуществлялось контрреволюционной правотроцкистской организацией в лице Постышева, Рыкова, Рыскулова, Сулимова, Серебровского, Янсона. Руководители (Певзняк, Шараборин, Аржаков, Габышев) создали 67 филиалов во всех наркоматах, хозяйствен-
141
ных органах, райцентрах93. Документы, касающиеся этих фактов, суду не были представлены.
Формулировка обвинений и примененные к осужденным статьи уголовного кодекса РСФСР не были идентичными. Не указано, какие именно восстания они готовили. Иванов, Бояров, Пономарев, Емельянов, Варфоломеев на предварительном следствии отказались от показаний, данный факт в материалах суда отсутствует. Суд не допустил защиту 10 человек, отказал в приобщении дополнительных документов, касающихся конкретных дел. В приговоре не указано, какие вредительские действия провели Габышев, Варфоломеев, Холмашкеев, Трофимов, Булкин, Андреевский. В качестве доказательства вредительства осужденных в деле имеются акты экспертизы о деятельности Наркомзема, Госплана, по строительству ЯЦЭС и различные ведомственные документы (акты обследований, всевозможные справки, переписки и пр.). Проверкой в 50 — 60-х гг. установлено, что документы подобного типа составлялись под неусыпным наблюдением и руководством со стороны органов НКВД.
Суд приговорил П.М. Певзняка, СМ. Аржакова, А.Г. Габышева, Г.И. Иванова, А.Ф. Боярова, Н.С. Варфоломеева, Н.В. Бубякина, B.C. Холмашкеева, В.И. Трофимова, В А. Бул-кина, АЛ. Зыэо, АС. Андреевского, Н.М. Цой-Коре, Г.М. Павлова, А.К. Андреева, П.П. Кочнева — к высшей мере наказания с конфискацией имущества; Н.Д. Кривошапкина-Субурусского, Н.С. Ершова, А.М. Дексиляхова, В.Н. Суханова—к лишению свободы сроком на 20 лет каждого с поражением в избирательных правах сроком на 5 лет после отбытия меры наказания, с конфискацией имущества; АА. Пономарева, М.И. Попова — к лишению свободы сроком на 15 лет каждого с поражением в избирательных правах сроком на 5 лет после отбытия меры наказания; Г.Т. Семенова, ИД. Емельянова, К.К. Байкалова — к лишению свободы сроком на 10 лет каждого с поражением в избирательных правах сроком на три года после отбытия меры наказания94
В ходе судебного процесса подсудимые предоставили неопровержимые доказательства о применении к ним незаконных методов следствия. В результате было принято частное постановление по указанным фактам. Именно на основании
142
этого решения, кассационного протеста заместителя прокурора ЯАССР по специальным делам А.Г. Елисейчева и кассационных жалоб всех 25 осужденных Военная коллегия Верховного суда СССР 11 сентября 1940 г. отменила приговор Верховного суда ЯАССР и возвратила дело в 31 томе, 24 приложениях, 3 томах протоколов судебного заседания на новое рассмотрение в НКВД ЯАССР95.
Об отмене приговора осужденные не знали, и после подачи ими кассационных жалоб следователи вновь вынуждают многих подписывать признательные показания. П.М. Певзняк в сентябре 1940 г. во время ожидания приговора на 6 листах папиросной бумаги написал карандашом причины дачи им ложных показаний и передал Г.И. Иванову. Затем подал заявление на 150 страницах наркому М.П. Некрасову с опровержением обвинения во вредительстве и просил приобщить, документы при вторичном рассмотрении дела. Ему пригрозили расстрелом без суда96. Окончательные отказы от вынужденных признаний зафиксированы в марте — мае 1941 г. Верховный суд ЯАССР два раза возвращал дело на доследование, вернул его на новое рассмотрение и Военный трибунал Забайкальского военного округа. В итоге дело, разобщенное на части (что тоже являлось нарушением), было направлено Особому совещанию при НКВД СССР под председательством генерального комиссара госбезопасности Л.П. Берии, которое 17 мая, 8,10,16 сентября осудило на разные сроки заключения в исправительно-трудовые лагеря проходивших по этому процессу. Некоторые из них (П.П. Кочнев, А.А. Пономарев, Г.Т. Семенов) после отбытия срока наказания были осуждены вторично в конце 40-х гг. по прежним обвинениям и сосланы в ссылку. Освобождены в 50-х гг., реабилитация их продолжалась до 60—80-х гг. Им посчастливилось в отличие от остальных при жизни вернуть себе доброе имя.
Организаторы репрессий в Якутии сами были осуждены как участники антисоветских заговоров, троцкистской организации, производившие массовые аресты невинных граждан. 21 января 1940 г. Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила бывшего наркома НКВД ЯАССР И.А. Дорофеева к расстрелу, начальника 2-го отдела З.Н. Беляева — к 15 годам лагерей, начальника 4-го отдела И.Д. Петрова —
143
к 10 годам; 25 июля 1942 г. Военный трибунал войск НКВД Забайкальского округа осудил А.Я. Вилинова и Ю.П. Мавленко к 8 годам лагерей каждого97.
Почему же признательные показания имели массовый характер и как получилось, что люди, прошедшие огонь гражданской войны, с оружием в руках боровшиеся за власть Советов, принимали столь абсурдные обвинения? На наш взгляд, причины этого явления заключались в следующем. Во-первых, применение незаконных методов следствия, жестких физических, моральных, психологических мер воздействия на подследственных. Допрошенный в 1955 г. В.М. Заздравный, бывший старший надзиратель, высказал свою точку зрения: «В 1938— 1939 гг. режим в тюрьме (якутской. — Т.И.) был очень строгий, невыносимый, сейчас даже можно его назвать не советским, советский закон извращался...»98. Во-вторых, часть обвиняемых вначале верила официальной версии «вины» пострадавших, и поскольку партийная дисциплина требовала беспрекословного выполнения решений партии ВКП(б) они являлись исполнителями чужой воли; свою роль сыграла и выдвинутая Сталиным теория «обострения классовой борьбы по мере продвижения к социализму», поэтому широкое распространение получила система доносительства и провокаторства. В-третьих, признания представляли естественное стремление выжить в нечеловеческих условиях, людьми двигала искренняя вера в справедливость. Характерно в этом отношении признание С.Г. Иванова, бывшего красного партизана, в письме, адресованном Л.П. Берии: «... Наконец на исходе 14-месячного содержания меня в тюрьме и на предварительном следствии иссякли все мои силы и физически настолько изнемог и истощал, что встала интенсивно передо мною дилемма: либо погибнуть бесславной смертью ни за что с сохранением проклятого ярлыка «враг народа», либо дать следствию показание, хотя бы оно было ложным, вымышленным, т.к. только в этом случае мое дело могло быть направлено в суд и в дальнейшем рисовался мной в перспективе честный труд на благо своей собственной родины и через него снятие этого проклятого ярлыка «враг народа». Вот истинные мотивы, приведшие меня к даче совершенно ложных, вымышленных показаний...»99. В-четвертых, боязнь за детей, близких родственников,
144
т.к. по закону от 7 апреля 1935 г. на детей от двенадцати лет и старше налагалась равная со взрослыми ответственность, вплоть до смертной казни, что зачастую использовалось следствием для вынуждения к показаниям даже самых упорных. В-пятых, признания представляли собой своего рода тактику поведения на предварительном следствии, маневр, чтобы, используя отказы от них в периоды послабления репрессий, дойти до суда, «где можно — не сознаваться, где нельзя — не давать исчерпывающих показаний, затем отказываться от них, во время судебного заседания тоже — для дискредитации следствия»100. В-шестых, происходил глубокий нравственный, психологический кризис; некоторые так и не смогли осознать истинного положения вещей, другие же принимали смерть как единственно верный выход из создавшегося положения.
Могут быть возражения, что не все писали признательные показания и некоторые даже были освобождены, т.к. вина их не была доказана. Конечно, такие случаи имели место. Но, как уже отмечалось, репрессии носили целенаправленный характер, и у тех, против кого они были конкретно направлены, не оставалось иного выхода. Осужденные в 1937—1938 гг. Военной коллегией Верховного суда СССР приговаривались в любом случае к смертной казни. Признания в 1938 г. имели массовый характер, и те, кто отрицал свою вину, не имели возможности выжить. В 1939 г. репрессии коснулись аппарата НКВД в связи с назначением наркомом внутренних дел СССР Л.П. Берии вместо Н.И. Ежова. Пользуясь данным обстоятельством, в этот период многие отказались от признательных показаний и были освобождены, хотя те, кому предстояло выполнить роль основных виновников на предстоящих судебных процессах, остались в застенках НКВД.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
1. В 20-е гг. диссонанс между объективными требованиями социалистического строительства и способностью политического руководства дать на них компетентный ответ стал все более ощутимым. Внутрипартийная борьба, нестабильность в политике и связанные с ними хозяйственные кризисы 1923, 1927—1929 гг. привели к возврату административно-командных методов руководства. Формирование административно-командной системы потребовало замены старых кадров новыми, послушными исполнителями вышестоящей власти, вчерашними сторонниками политики «военного коммунизма».
2. Осуществление форсированного экономического рывка страны в конце 20—30-х гг., замена альтернативного пути строительства рыночного социализма стратегией свертывания нэпа стали основанием для развязывания широкомасштабной кампании борьбы с «правым оппортунизмом», «классово-враждебными элементами». Низкий уровень культуры, особенно политической, отсутствие демократических традиций в истории страны привели к слому прежней политики и методов ее проведения, внедрению иных идеологических установок.
Коренной поворот политики на рубеже 20—30-х гг. породил ультракоммунистические тенденции. Главный упор делался на дисциплину приказа и использование того энтузиазма, который был разбужен у маргинальных слоев Октябрьской революцией 1917 г.
3. В целом для Якутии 20—30-х годов характерны общероссийские тенденции складывания тоталитарной системы, которая с самого начала своего формирования была нацелена на подавление инакомыслящих. Административно-командная модель управления обществом, утвердившаяся в 30-е гг., вытекала из тогдашних представлений о социализме, сложившихся в условиях раннего коммунизма. Из двух тенденций в стиле руководства — демократической и авторитарной — взяла верх вторая, что привело к тоталитаризму.
4. Движение «конфедералистов» в Якутии (1927—1928 гг.) возникло как объективное отражение противопоставления двух тенденций в политическом руководстве: с одной стороны, эволюции национальной политики, заложенной в период прихо-
146
да большевиков к власти, с ее принципами права наций на самоопределение, привлечения беспартийной, революционно-демократической интеллигенции на сторону советской власти, демократизма в управлении в экономически отсталых регионах и т.д., с другой — слома всей прежней политики, усиления централизма в управлении, внедрения новых идеологических установок, сопровождавшихся наступлением на несогласных с официальным курсом ВКП(б). Совпадение в хронологическом плане с процессом наступления на «социально-чуждые элементы» с целью форсированного экономического рывка к социализму, складыванием авторитарного стиля руководства страной позволило использовать данное движение как повод для обвинения в национализме общественно-политических деятелей Якутии и обоснования репрессий. Произошла смена руководства и общей политики в республике. Демократизм в управлении, взвешенная национальная политика были заменены жестким администрированием, централизмом власти, основанными на беспрекословном подчинении «нижнего» эшелона власти «верхнему».
5. Проведение политики, основанной на принуждении в отношении подавляющего большинства населения страны, требовало и соответствующей реформы административно-политического аппарата, которая была осуществлена в начале 30-х гг.. Во-первых, усилилась его централизация. Милиция была выведена из-под контроля местных властей и подчинена непосредственно ОГПУ. НКВД союзных республик в декабре 1930 г. упразднены. В созданном в 1934 г. НКВД СССР сосредоточились органы госбезопасности, милиция, внутренние и пограничные войска, исправительно-трудовые лагеря, стройки, рудники, лесоразработки и т.д., где трудились заключенные. Во-вторых, была проведена «чистка» аппарата НКВД. В-третьих, значительно увеличилась численность аппарата НКВД. При НКВД был образован орган по применению внесудебных репрессий — Особое совещание.
6. Репрессии имели место и в годы гражданской войны, годы «военного коммунизма». Они преследовали цель лобовой атаки на капитал, отождествлялись с понятием «раннего коммунизма». Многие сподвижники В.И. Ленина в конце 20-х гг. поверили, что Сталин, ликвидируя нэп, возвращает их
147
к К. Марксу, социализму безрыночному, без товарно-денежных отношений, классовонепримиримому, с чрезвычайными, экстренными методами руководства. Политические репрессии с конца 20-х гг. явились средством формирования тоталитарной системы государства, утвердились как метод политического руководства и отстранения инакомыслящих.
7. Репрессии конца 20-х — начала 30-х гг. были направлены против кулачества, нэпманов, зажиточных слоев населения деревни и города, старой интеллигенции. Под флагом наступления на «кулацкие элементы» были осуждены представители беспартийной интеллигенции, составляющие грамотную часть населения республики. Это были первые хозяйственные руководители и культурные кадры, действительно желающие экономического и культурного процветания отсталой Якутии. Репрессиям были подвергнуты люди, в основном давно отошедшие от политической деятельности, в отношении которых вышли правительственные постановления об амнистии. Со второй половины 1937 г. начинается вторая волна репрессий в Якутии и продолжается вплоть до 1940 г. В этот период репрессии направлены против первых партийно-советских и культурных кадров ЯАССР, представителей различных общественно-политических и национально-демократических организаций и союзов, бывших сторонников троцкистской оппозиции и хозяйственных руководителей.
8. В 1937—1938 гг. арестованы и осуждены наиболее известные общественно-политические деятели, первые научные кадры, хозяйственные руководители Якутской АССР. Основой обвинения послужила деятельность в культурно-просветительном обществе «Саха омук», которое в 1937 г. было объявлено буржуазно-националистическим по распоряжению наркома НКВД Н.И.Ежова. Осуждение их стало политическим обоснованием репрессий в Якутии, с этого момента внесудебный произвол приобретает широкий размах, вовлекая в свою орбиту все новые социальные слои, в первую очередь руководство республики.
9. Прослеживается попытка следственных органов НКВД обосновать репрессии в Якутии, доказать связь обвиненных в «буржуазном национализме» с осужденными по «правотроц-кистскому блоку». Для достижения этой цели под прикрытием
148
кампании борьбы с вредительством в золотой промышленности СССР арестованы работники треста «Якутзолото», у которых были получены признательные показания о руководстве со стороны «Московского контрреволюционного центра» через «уполномоченного» И.-И.М. Левина.
10. Анализ опубликованных и неопубликованных источников позволяет сделать вывод о целенаправленной работе органов НКВД по выявлению «антисоветской организации» в Якутии. Разработка велась по двум направлениям: «буржуазно-националистическому» — сначала высланы за пределы Якутии, затем арестованы и осуждены М.К Аммосов, И.Н. Барахов, СВ. Васильев и др., т.е. «старое» руководство республики, и «право-троцкистскому» — привлечены Х.П. Шараборин, П.М. Певзняк, И.- И.М. Левин, B.C. Холмашкеев, А.С. Андреевский и др. Дело Х.П. Шараборина послужило как бы связующим звеном между двумя направлениями, доказательством вредительской деятельности во всех отраслях народного хозяйства республики и подвело к оформлению следователями так называемого «Антисоветского правотроцкистского буржуазно-националистического блока».
11. Анализ следственных дел приводит к выводу, что через «признание» бывших оппозиционеров, ссыльных троцкистов совершался беспроигрышный выход и на коммунистов, т.к. совместная работа, знакомство рассматривались следствием как «контрреволюционная связь». Замысел НКВД раскрыть широко разветвленную сеть «антисоветской правотроцкистской буржуазно-националистической организации» не удался. Подследственные отказывались от своих признательных показаний, что особенно наглядно проявилось на судебном процессе 25 апреля — 28 мая 1940 г.
12. Осужденные в 1937—1938 гг. Военной коллегией Верховного суда СССР приговаривались к смертной казни. В этот период признания носили массовый характер; те, кто отрицал свою вину, не имели возможности выжить. Этому явлению способствовали незаконные методы следствия, применение жестких физических, моральных, психологических мер воздействия на подследственных. Признания представляли естественное стремление выжить в нечеловеческих условиях, людьми двигала искренняя вера в справедливость. С другой
149
стороны, это была своего рода тактика поведения на предварительном следствии, чтобы дойти до суда. На основании закона от 7 апреля 1935 г. к следствию можно было привлечь детей 12 лет и старше, что также использовалось следователями как мера воздействия на непризнающихся. Тех, кому отводилась основная руководящая роль в мнимых антисоветских организациях, не оставляли в живых, чтобы в последующем использовать их признательные протоколы для ареста и осуждения других «участников».
13. В 1939 г. репрессии коснулись самого аппарата НКВД в связи с назначением наркома Л.П. Берии, который под видом перестройки деятельности органов приступил к уничтожению чекистов, работавших при Н.И. Ежове. В этот период многие политические заключенные отказались от признательных показаний и были освобождены.
БИОБИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ
АММОСОВ МАКСИМ КИРОВИЧ (10 декабря 1897 г. — 28 июля 1938 г.)
Уроженец Хатырыкского наслега Намского улуса Якутского округа, якут. В 1916 г. учился в Якутской учительской семинарии, где вступил в нелегальный марксистский кружок Ем. Ярославского. Принял активное участие в февральской революции, с марта 1917 по 1937 г. член ВКП (б).
Как председатель Союза чернорабочих якутов и член Совета рабочих депутатов пропагандировал в улусах идеи социалистической революции. В марте 1918 г. арестован контрреволюционным Областным Советом. После восстановления советской власти работал секретарем исполкома Совета рабочих депутатов, народным комиссаром просвещения, проводил первые мероприятия в области народного образования. С октября 1918 г. вел подпольную работу в Иркутске и Томске против колчаковщины. В мае 1919 г. как связной сибирской подпольной парторганизации перешел фронт и в Москве информировал В.И. Ленина о положении дел в Сибири, затем выполнял поручения ЦК РКП (б).
Активный участник гражданской войны. С октября 1919 г. находится в 5-й армии — сотрудник Реввоенсовета, политотдела 30-й дивизии, Сиббюро ЦК РКП (б) и РКСМ. Ведет работу по восстановлению советских органов в освобожденных губерниях. В марте 1920 г. назначается уполномоченным Сибревкома по организации Советской власти в Якутии. Как председатель Якутского губревкома руководит созданием чрезвычайных органов ревкомов и областной партийной организации. Один из создателей и руководителей Якутской АССР. Летом 1922 г. — секретарь Якутского областного бюро партии, участвовал в военных операциях по ликвидации антисоветских выступлений 1921—1923 гг.
В 1923—1925 гг. М. К. Аммосов — представитель Якутской республики при Президиуме ВЦИК. По его инициативе создана Якутская экспедиция АН СССР по изучению производительных сил края. С 1925 г. — председатель СНК ЯАССР, с 1927 г. — председатель ЯЦИК. После событий 1927—1928 гг. в Якутии отозван в Москву. В 1928—
151
No comments:
Post a Comment