17 января 1938 г. был арестован Александр Федорович Попов, заместитель ректора по заочному обучению Академии коммунистического воспитания им. Н.К. Крупской, инструктор Московского комитета ВКП(б). Выходец из семьи священника, он одним из первых в конце 1916 г. вступил в организованный Ем. Ярославским подпольный марксистский кружок молодежи в г. Якутске, член ВКП(б) с 1917 г. Как и соратников по партийной работе — М.К. Аммосова, СВ. Васильева — его постигла та же участь. Но дело А.Ф. Попова рассматривалось не Военной коллегией Верховного суда СССР, которая в основном выносила приговоры о высшей мере наказания, а Особым совещанием НКВД СССР. 20 мая 1938 г. за участие в антисоветской националистической организации он был приговорен к 8 годам исправительно-трудовых лагерей. В заявлении его жены Л.Н. Гусинской от 5 апреля 1957 г.63 в Якутский обком КПСС указано, что она получила письмо от мужа осенью 1938 г. из Владивостока. В письме Попов высказал предположение, что его отправят на Колыму. Затем Л.Н. Гусинская получила справку из ЗАГСа г. Москвы о том, что А.Ф. Попов умер 4 сентября 1938 г. от туберкулеза, место смерти пока нам не известно. Реабилитирован, по заявлению родных, 26 июня 1956 г.
2 февраля 1938 г. 4-м отделом ГУГБ НКВД СССР в Москве был арестован постоянный представитель ЯАССР при ВЦИК Семен Николаевич Донской (младший), член ВКП(б) с 1930 г. Санкция на арест не была получена64. Обвинение было предъявлено ему через 40 дней со дня ареста. В течение шести месяцев протоколы допросов не велись. В следственном деле имеется всего лишь один отпечатанный на машинке протокол допроса от 16 августа 1938 г., в котором Донской признался в том, что с 1928 г. является участником националистической организации. На судебном заседании свои показания на предварительном следствии подтвердил полностью, виновным себя признал и был приговорен к высшей мере наказания. Приговор приведен в исполнение в тот же день. Дело С.Н. Донского (младшего) рассматривалось вторично Военной коллегией Верховного суда СССР, 25 мая 1957 г. реабилитирован как незаконно осужденный65.
80
Как видно из вышесказанного, большинство обвиняемых являлись представителями молодой советской интеллигенции, занимавшими руководящие посты в центральных и местных органах управления (партийных, советских и хозяйственных).
В процессе партийной проверки не нашли подтверждения те политические обвинения, которые предъявлялись при исключении их из партии. Их теоретические работы, обосновывавшие пути построения социализма в Якутии, носили дискуссионный характер и по ряду направлений являлись альтернативными в отношении теории и практики насаждавшихся в тот период командно-административных насильственных методов. Поэтому расценивать эти взгляды как антипартийные, контрреволюционные не было никаких оснований.
В связи с проверкой материалов архивно-следственного дела № 963622 по обвинению С.Н. Донского (младшего) в июле 1956 г. была назначена научная экспертиза его трудов, в ходе которой установлено, что печатные труды и статьи С.Н. Донского не содержат антисоветских националистических идей и не имеют политической направленности66.
В один день с С.Н. Донским были арестованы депутат Верховного Совета СССР, известный писатель, бывший председатель ЯЦИК (Якутского центрального исполнительного комитета), директор Научно-исследовательского института языка и культуры П.А. Ойунский и заведующий сектором Сибири и Дальнего Востока сельскохозяйственного отдела ЦК ВКП(б), бывший секретарь Якутского обкома И.Н. Барахов. Барахов был арестован в Москве 4-м отделом I УГБ НКВД СССР. Следствие вели сотрудники этого отдела Матевосов, Федотов, Симаков, которые «курировали» дела якутян.
Исидор Никифорович Барахов вначале обвинялся в связях с «троцкистами» И.Л. Карпелем, И.Б. Альперовичем, Н.Н. Захаренко. Это обвинение нигде не фигурирует. На закрытом заседании выездной сессии Военной коллегии Верховного суда СССР 15 сентября 1938 г. осужден как один из руководителей буржуазно-националистической организации с 1922 г., подпольного центра антисоветской организации в 1922-1923 гг., принимавший активное участие в подготовке трех вооруженных восстаний против советской власти, в
81
создании в 1928 г. Московского руководящего центра якутской буржуазно-националистической организации вместе с М.К. Аммосовым и Н.С. Варфоломеевым67. Членами этой организации, которая якобы занималась диверсионно-вредительской деятельностью, Барахов назвал Х.П. Шараборина, П.А. Ойунского, А.Г. Габышева, Г.И. Иванова. Сохранился всего один протокол допроса от 29 июня 1938 г. в машинописном варианте, где Барахов признает себя одним из руководителей якутской буржуазно-националистической организации, с 1922 г. является членом культурно-просветительного общества «Саха омук»68. Основой обвинения многих деятелей Якутии явилась именно их работа в «Саха омук», хотя областная организация ВКП (б) для усиления влияния партии и оживления работы неоднократно обязывала вступать в это общество. Например, бюро Якутского обкома ВКП(б) постановлением от 20 ноября 1926, г. обязало вступить в него М.К. Аммосова, И.Н. Барахова, Р.Ф. Ку-лаковского, С.Н. Донского (старшего), АГ. Габышева, Н.С. Вар-фоломеева, П.Г. Габышева, А.Ф. Боярова — всего 18 человек69.
Судебное заседание по делу И.Н. Барахова длилось 15 минут. И.Н. Барахов виновным себя признал и показания, данные на предварительном следствии, полностью подтвердил. Суд приговорил его к высшей мере наказания, приговор был приведен в исполнение в тот же день70. Однако и после реабилитации была искажена дата его смерти, так же как и многих репрессированных. Родственникам через ЗАГС была выдана справка Военной коллегии Верховного суда СССР о том, что он умер в местах заключения 28 октября 1939 г.
Один из первых большевиков, делегат X съезда РКП(б), первый председатель губревкома, затем СНК и ЦИК ЯАССР, основоположник советской литературы — Платон Алексеевич Слепцов (Ойунский) пользовался большим авторитетом в республике. Именно этим объясняется негласный арест, запутанность и сложность его дела.
По приказу М.П. Фриновского, заместителя Н.И. Ежова ПА. Ойунский был арестован в иркутской гостинице без санкции Президиума Верховного Совета СССР и прокурора, когда возращался с 1-й сессии Верховного Совета СССР.
82
Сразу после ареста этапирован в НКВД СССР. Показания П.А. Ойунского, как и М.К. Аммосова, должны были стать основанием для ареста остальных руководителей Якутии. Из 28 томов следственного дела, с которыми П.А. Ойунский ознакомился с 10 по 19 сентября 1939 г.71, в архиве ФСБ РС(Я) на сегодняшний день имеется всего пять томов. Создается впечатление, что сохранены только документы, угодные следствию, но никак не раскрывающие полную картину событий тех лет. Имеются два тома собственноручных показаний Ойунского, но при тщательном их исследовании можно обнаружить несовпадение некоторых фактов. Так, в заявлении наркому внутренних дел Н.И. Ежову, которое датировано 3 февраля 1938 г. (день его ареста), он писал: «...Мне, как члену аммосовской группы, было поручено всемерно оказывать поддержку в сохранении сил нашей группы... Этим объясняется мое выступление в защиту Донского С.Н. (1-го) на суде»72 (об этом суде речь шла в первой главе. — Т.И.). Далее отмечает, что в связи с резкими выступлениями в адрес аммосовской группы и националистической интеллигенции они не ставили его в известность о своих делах, хотя причисляет себя к руководящему составу этой группы. Дата подачи заявления тоже сомнительна. Обвинение Ойунскому было предъявлено лишь 19 марта 1938 г. Как мог человек, не зная причины ареста, в первый же день подать заявление самому наркому «с искренним раскаянием о своем участии в организации контрреволюционного выступления», находясь в г. Иркутске? Показания, написанные в феврале, совершенно идентичны с июньскими — ровный одинаковый почерк, те же чернила и бумага. В некоторых из них даты зачеркнуты. Даже в одном показании в начале проставлена дата 3 февраля 1938 г., а в конце - 8 апреля 1938 г.73
Показания П.А. Ойунского, М.К. Аммосова и Г.В. Ксенофонтова не совпадают. Аммосов будто бы «знает», что Ойунский участвовал в контрреволюционной организации До 1926 г., а Ойунский «подтверждает» связь с Аммосовым в 1922—1935 гг. Г.В. Ксенофонтов «знает» Ойунского как члена организации с 1922 г. и «поддерживал» с ним связь с 1935 г.», а Ойунский свидетельствует, что он с Ксено-фонтовым в 1922 г. создавал контрреволюционную орга-
83
низацию. Ойунский искренне писал: «Я не верил тому, что Аммосов, Барахов, Васильев могут пойти на соглашение с кучкой контрреволюционной интеллигенции»74. Действительно, как можно было поверить этому? Но именно это утверждение вычеркнуто следователем как противоречащее его показаниям. В 1922—1923 гг. Ойунский возбуждал ходатайство о выдаче визы на въезд в ЯАССР якутским эмигрантам — Никифорову, Кузьмину, Хоютанову, Новгородову, Сольскому, Рязанскому, проживавшим в Харбине, и Ксенофонтову Константину (брату Ксенофонтова Г.В.) из Америки75. Данный факт фигурировал как доказательство контрреволюционной деятельности.
Судя по следственному делу, протоколы допросов начали оформлять с 7 октября 1938 г., а в январе 1939 г. П.А. Ойунский был этапирован в Якутск76. С 1955 г. прокуратура ЯАССР начала заниматься изучением дел репрессированных в период сталинщины. 24 сентября 1956 г. незаконно осужденный бывший начальник ЯТУ ГУСМП Иванов Григорий Иванович приводит свидетельские показания: «Ойунского Платона Алексеевича встретил у следователя, следователь не возражал, чтоб мы переговорили. Он рассказал, что на путь ложных показаний он стал в Москве в Наркомвнутделе, что ему там много пришлось пережить, что он был на грани смерти и был вынужден подписать ложные показания на себя и других, что после подписания лечили в больнице НКВД и в Якутск привезли использовать как свидетеля»77. В Якутске следствие велось с июня 1939 г., но ни одного протокола допроса Ойунского не сохранилось. Имеется лишь свидетельство бывшего надзирателя внутренней тюрьмы И.И. Московского: «Видел Ойунского, писателя, он тоже неоднократно допрашивался в ночное время, приходил утром в 6 часов, днем ему спать не давали. Этот прием повторялся несколько раз. Он болел и когда даже много начал кашлять, то по распоряжению того же Бахненко, постель убиралась и Ойунский оставался на голом полу»78. В августе 1939 г. Ойунский сказал о своем намерении отказаться от признательных показаний сокамернику Образцову, но об этом сразу стало известно следователям.
84
П.А. Ойунский умер от туберкулеза легких в больнице якутской тюрьмы 31 октября 1939 г. Постановлением прокуратуры ЯАССР от 15 декабря 1955 г. дело его прекращено за отсутствием состава преступления79.
В числе членов контрреволюционной организации ПА. Ойунский назвал лиц, которые вообще не арестовывались НКВД (Сюльский С.С, Емельянов Н.С.), и лиц, реабилитированных позже: Аммосов М.К, Барахов Н.И., Донской С.Н. (старший), Кочнев П.П., Пономарев АА и др. СМАржаков, Г.И. Иванов, П.П. Кочнев, АА. Пономарев и другие, изобличавшие ПА. Ойунского как «участника» и одного из «руководителей» контрреволюционной организации, впоследствии от своих показаний отказались, заявив, что подобные показания они давали под влиянием незаконных методов следствия в органах НКВД, примененных к каждому из них80.
После И.Н. Барахова, ПА. Ойунского вслед за братом С.Н. Донским (младшим) 15 февраля 1938 г. арестован вторично Семен Николаевич Донской (старший), бывший директор Якутторга, человек сложной судьбы, инвалид. Его вынесли из квартиры на носилках (у него был туберкулез, окостенение позвоночника) и повезли на Лубянку.
В материалах обвинения утверждается, что С.Н. Донской (старший) является одним из основателей и активных участников антисоветского националистического общества «Саха омук», существовавшего в Якутии в 1922—1927 гг. Донской обвинялся в том, что, работая председателем кооперативной организации «Холбос», снабжал промтоварами и продовольствием бандитские отряды во время их активного выступления в 1928—1929 гг. В 1929 г. был приговорен к расстрелу, но благодаря вмешательству М.К. Аммосова и И.Н. Барахова получил общественное порицание из-за недоказанности обвинения.
Многие арестованные в 1937—1938 гг. на следствии подтвердили свою принадлежность к группе М.К. Аммосова и дали показания о мнимых ее участниках и проходивших встречах, на которых критически обсуждались внутрипартийная, внутриполитическая и экономическая линии руководства ВКП(б) во главе с И.В. Сталиным. Так, арестованные в январе 1938 г. НКВД Казахской ССР «участники якутской
85
антисоветской организации»З.Н. Аблязин, П.Н. Гуляев, Атанов, якобы проводившие подрьшную работу по директивам японской разведки в блоке с «правыми» в Казахстане, дали показания, что С.Н. Донской (старший) является активным участником этой организации и по антисоветской и шпионской работе был непосредственно связан с «руководителем» организации, бывшим секретарем ЦК ВКП(б) Киргизии М.К. Ам-мосовым81.
С.Н. Донской (старший) приехал в г. Якутск в июле 1921 г. и был назначен членом коллегии Якутского губзем-отдела. В то время в Якутской партийной организации шла дискуссия о своевременности провозглашения автономии для республики. Необходимость ее отстаивали М.К. Аммосов, И.Н. Барахов, М.В. Мегежекский, П.А. Ойунский и др. Часть коммунистов, в т.ч. член губернского ревкома СВ. Васильев, говорили о преждевременности этого акта из-за слабости партийного аппарата, нехватки советских работников.
В марте 1921 г. С.Н. Донской вместе с членом Вилюй -ского ревкома К.И. Говоровым был командирован для проведения конференций бедноты в Вилюйском округе82. На конференциях в числе других решался вопрос о лишении избирательных прав зажиточных крестьян, в т.ч. Г.Е. Потапова. Население же выступило против этого мероприятия, объясняя тем, что Г.Е. Потапов, являясь грамотным человеком, что было большой редкостью в якутском захолустье, разъяснял политику советской власти и даже своих детей воспитывал в «коммунистическом духе». Действительно, С.Г. Потапов и М.Г. Потапова стали активными приверженцами советской власти, вступили в ВКП(б).
Социальное происхождение самого С.Н. Донского (он был из зажиточной семьи) неоднократно служило поводом для его незаконного ареста, предвзятое отношение к его прошлому превалировало над объективными обстоятельствами. Так, еще в феврале 1920 г. С.Н. Донскому было предъявлено обвинение в захвате власти в г. Вилюйске. Лишь после вмешательства председателя Якутской следственной комиссии СМ. Ар-жакова он был освобожден из-под стражи. С.Н. Донской, наоборот, способствовал тому, чтобы Временный штаб Красной Армии в г. Вилюйске, который самовольно захватил власть,
86
сдал власть советским органам, сложил оружие и освободил представителей советской власти из тюрьмы83.
В начале 20-х гг. советская республика, став на рельсы мирного строительства, приступила к осуществлению социалистических преобразований. Экономическая и политическая ситуация в стране была сложной. Она требовала теоретического осмысления реального положения дел, поиска эффективных путей решения экономических задач, новых форм и методов партийной, советской, хозяйственной и культурно-воспитательной работы.
Тяжелое экономическое положение, трудности роста хозяйственных органов республики и их взаимоотношения с центральными органами власти в 20-х гт. были всегда в центре внимания деятельности С.Н. Донского, как и погашение кредитов, спор об Алданских приисках, разногласия торговых организаций и т.д. Право на Алданские золотопромышленные прииски отстаивал Дальневосточный ревком, который внес проект об организации золотопромышленного акционерного общества с участием Наркомата финансов СССР, Госбанка и Дальневосточной республики. На заседании Политбюро ЦК ВКП(б) интересы Якутской республики представляли С.Н. Донской и И.Н. Барахов, ДВР — секретарь Дальневосточного крайкома партии Кубяк. Ходатайство Якутии поддержал председатель ВСНХ СССР Ф.Э. Дзержинский, и в результате был создан союзный трест под руководством ВСНХ СССР84.
В июне 1926 г. обострились отношения торгово-закупочных организаций — Якутторга и Сибгосторга из-за просроченных кредитов. Несмотря на нехватку финансовых средств, Якутторг выдержал конкуренцию и справился с задачей снабжения населения, заготовки пушнины и? выполнив договорные обязательства, вернул часть задолженности государству. В 1930 г. образовал совместно с Госторгом РСФСР акционерное общество с капиталом 5 млн руб.85.
В сентябре 1930 г. С.Н. Донской как директор Якутторга был обвинен в экономической контрреволюции, ему в вину вменялось даже снабжение «бандитских элементов» в 1928— 1929 гг. товарами и продовольствием. Дело С.Н. Донского после вынесения смертного приговора на показательном суде
87
рассматривалось в Москве с участием А.А. Сольц в присутствии М.К. Аммосова, И.Н. Барахова, И.Н. Винокурова. 3 ноября 1930 г. Верховным судом РСФСР приговор Якутского главсуда о расстреле отменен и из-за недоказанности вины ему было объявлено общественное порицание. Партийная коллегия ЦКК ВКП (б) 2 августа 1931 г. также отменила постановление Якутской областной контрольной комиссии от 25 октября 1929 г., и С.Н. Донской вновь стал членом ВКП(б)86.
После освобождения С.Н.Донской выехал в Москву, работал в Комитете стандартизации РСФСР, закончил курсы директоров звероводческих совхозов «Союзпушнины», но так и не смог начать активную деятельность — в 1933 г. вышел на пенсию по инвалидности и занялся переводом учебников в якутской редакции «Учпедгиза»87. Ко времени ареста С.Н. Донской находился в тяжелом состоянии, не мог двигаться без посторонней помощи.
В материалах обвинения утверждается, что С.Н. Донской якобы проводил «вредительские установки» П.А. Ойунского в орфографии, терминологии, занимаясь переводами на якутский язык научных терминов. В деле С.Н. Донского имеются два протокола машинописных показаний — от 25 февраля 1938 г. и мая 1938 г. (число не известно), без его подписи. На полях второго протокола, где отпечатано «признание» С.Н. Донского, что он является одним из активных участников Якутской буржуазно-националистической организации, по заданию которой якобы вел вредительско-диверсионную и повстанчекую деятельность на территории Якутской республики и был агентом японской разведки, сделана пометка: «Протоколы допроса Донского С.Н. от мая месяца 1938 г. служить следственными документами не могут, т.к. Донской С.Н. умер, не подписав протоколов. Оперуполномоченный 4 отделения 2 отдела ГУГБ Булатов. 29/ХН-38»88.
В этом протоколе, признанном незаконным, утверждается, что «Саха омук» является антисоветской организацией, которая действовала по следующим направлениям: формирование по заданию японской разведки повстанческих отрядов; сопротивление проведению земельной реформы, срыв организации совхозов и колхозов (возложено на С.Н. Донского, А.Д. Ши-
88
роких, АА. Назарова); адресование всей системы кредитования сельского хозяйства на укрепление кулацких хозяйств (руководитель потребобщества «Салгабыл» И.Н. Прядезников); развал государственной торговли и разбазаривание государственных средств, срыв снабжения продовольствием и охотничьими припасами.
Далее утверждается, что в 1931—1932 гг. в Москве проходили «нелегальные сборища с участием якутян М.К. Аммосова, И.Н. Барахова, СВ. Васильева, И.Н. Винокурова, С.Н. Донского (старшего)», на которых разрабатывалась тактическая линия по контрреволюционной деятельности в Якутии, в последние годы в руководящий центр антисоветской организации вошли СМ. Аржаков, П.А. Ойунский, Х.П. Шара-борин.
С 1923 г. после встречи с А.А. Семеновым С.Н. Донской якобы систематически передавал от М.К. Аммосова японской разведке сведения о политике, экономическом состоянии республики, настроениях населения, данные военно-оборонного значения и т.д. Как директор Якутторга в 1928—1929 гг. «направлял» секретные сведения о размерах заготовки пушнины, примерной емкости якутского рынка и др. С.Н. Донской будто бы для установления связи отправил в Японию М.Ф. Кузьмина и А.Л. Бахсырова89.
Что касается Андрея Лаврентьевича Бахсырова, то о нем известно, что он является уроженцем Олекминского района, 1893 г. р., якут, беспартийный, образование среднее. Выходец из зажиточной семьи. Был арестован 22 апреля 1938 г. Управлением НКВД Иркутской области как «участник контрреволюционной организации и агент разведывательных органов одного из иностранных государств»90. На предварительном следствии 25 июля 1938 г. А.Л. Бахсыров признал себя виновным в предъявленном ему обвинении и дал развернутые показания о проводившейся им «преступной» деятельности. Так, он подтвердил, что в 1923 г. был вовлечен С.Н. Донским (старшим) в якутскую контрреволюционную националистическую организацию, в которой состоял до ареста. По поручению С.Н. Донского, в 1926 г. выехал в Японию, установил связь с японским разведчиком Хиедо, получил от него подробный инструктаж о сборе сведений экономического
89
характера. В дальнейшем Бахсыров связывался с Хиедо через капитана шхуны Якутгосторга Кандараки. В числе сообщников назвал АИ. Софронова, ПА Ойунского, М.К. Аммосова, К.О. Гаврилова, С.Н. Донского (старшего), А.Д. Широких и др. В июне 1939 г. Бахсыров отказался от этих показаний и заявил, что даны они были им в результате применения мер физического воздействия. Во время следствия и на суде в качестве свидетелей не были даже допрошены названные им лица, привлеченные якобы для сбора информации, — И.Н. Васильев, И.К .Осипов, Г.М. Чагин. Но, несмотря на недоказанность обвинений, А.Л. Бахсыров был осужден 7 апреля 1940 г. Особым совещанием НКВД СССР к 5 годам исправительно-трудовых лагерей91.
К делу А.Л. Бахсырова приобщены материалы проверки показаний, касающихся его выезда в Японию и связи с Кандараки. Из этих материалов видно, что в процессе проверки никаких данных о выезде Бахсырова через Владивосток в Японию обнаружено не было. Не был установлен также и Кандараки.
Отбывая срок наказания, А.Л. Бахсыров умер 21 марта 1941 г. в лагере СВИТЛ МВД СССР. Реабилитирован 23 мая 1957 г. I отделом следственного управления КГБ при СМ СССР92.
Таким образом, следственные органы целенаправленно стремились доказать связь с японской разведкой руководителей ЯАССР. Тщательный анализ материалов показал, что лица, проходившие по связям с японской разведкой, были осуждены необоснованно и незаконно. В настоящее время судебными органами эти дела пересмотрены, и осужденные лица полностью реабилитированы.
Сведений о С.Н. Донском (старшем) как о японском агенте в архивном фонде КГБ при Совете Министров ЯАССР не обнаружено. С.Н. Донской умер в больнице Бутырской тюрьмы 5 июня 1938 г. 10 января 1939 г. было принято постановление о прекращении дела ввиду его смерти93. 19 сентября 1957 г. С.Н. Донской (старший) реабилитирован постановлением заместителя главного военного прокурора СССР94.
90
4 марта 1938 г. арестован по «золотому делу» старший экономист «Союззолотопродснаба» Кузьма Осипович Гаврилов95. Его имя длительное время нигде не упоминалось по политическим соображениям. В 1922 г. он направил Якутской организации ВКП(б) свои известные тезисы «Об отношении к якутской беспартийной интеллигенции». В условиях однопартийной системы этот документ в последующие годы стал характеризоваться как контрреволюционный, антисоветский по своему смыслу и содержанию, хотя на самом деле это была попытка вовлечь в активную советскую работу старые кадры дореволюционной Якутии, которые составляли грамотную часть населения и в силу своих знаний и опыта могли наиболее компетентно решать вопросы экономики, политики и культуры. Организатор респотребсоюза «Холбос», экономист, писатель, языковед, он смело выразил свое видение проблемы взаимоотношений компартии с беспартийной интеллигенцией: «... 3. а) местные организации компартии должны согласовать свою деятельность с организацией якутской беспартийной интеллигенции; б) разработка и проведение декретов и постановлений Якутреспублики обязательно должны проводиться с участием представителей организованной якутской беспартийной интеллигенции;... 8. Не только разрешение, но и поощрение частной инициативы в развитии торговли и промышленности; 9. Оказать правительственное содействие в развитии кооперации...»96. К сожалению, в этих тезисах компартия усмотрела посягательство на свою монопольную власть. Время доказало прогрессивность взглядов К.О. Гаврилова, основные положения его тезисов были реализованы в ходе новой экономической политики. Приговором Военной коллегии Верховного суда СССР от 15 сентября 1938 г. он обвинялся в том, что с 1919 г. являлся активным участником антисоветской буржуазно-националистической, впоследствии террористической, дивер-сионно-вредительской организации, действовавшей на территории Якутской АССР и ставящей своей целью вооруженное отторжение Якутии от СССР и создание буржуазного государства под протекторатом Японии; был одним из организаторов антисоветских восстаний в Якутии, снабжая повстанческие отряды боеприпасами и продовольствием; в
91
1933 г., работая в Москве старшим экономистом «Золото-продснаба», занимался вредительством в планировании снабжения золотых приисков, являлся агентом английских и японских разведок, снабжая их шпионскими сведениями о золотопромышленности Союза. Приговор приведен в исполнение в тот же день97.
По материалам следственных дел того времени выходило, что во всех краях, областях и республиках существовали широко разветвленные «правотроцкистские, шпионско-терро-ристические, диверсионно-вредительские» «организации» и «центры» и, как правило, эти «организации» и «центры» почему-то возглавлялись первыми секретарями обкомов, крайкомов или ЦК нацкомпартий.
Обвинение К.О. Гаврилова основано на собственных вымышленных показаниях от 16 августа 1938 г. Так, он «признал», что как член Якутского трудового союза федералистов выступал в блоке с эсерами в выборах во Всероссийское Учредительное собрание в 1919 г., и с этого времени начинается его антисоветская деятельность. Как известно, выборы в Учредительное собрание в г. Якутске проходили не в 1919 г., а в ноябре 1917 г.
К.О. Гаврилова заставили признаться также в том, что он осуществлял связь с английской разведкой через Н.Г. Мит-кевича, бывшего эсера, юриста. В 1925 г. Н.Г. Миткевич выехал в Англию в качестве служащего Центросоюза по сбыту пушнины. В 1927 г. якобы письмо от него передала Н.П. Семенова, связь они осуществляли до 1932 г. Но арестованная в 1937 г. Н.П. Семенова, служащая ГУСМП, не давала никаких показаний на К.О. Гаврилова и Н.Г. Мит-кевича. Сама она была обвинена в шпионской деятельности в пользу Японии, а не Англии98.
П.Д. Яковлев, Г.Г. Колесов, А.Л. Бахсыров, с которыми К.О. Гаврилов якобы был связан, в суде отказались от показаний и отрицали причастность к контрреволюционной организации. «Показания» К.О. Гаврилова П.Д. Яковлев и Г.Г. Колесов назвали ложными99.
В качестве вещественного доказательства виновности К.О. Гаврилова в антисоветской деятельности служат лишь его тезисы о беспартийной интеллигенции, представленные в
92
Наркомнац. На основании закона от 1 декабря 1934 г. К.О. Гаврилов расстрелян в день вынесения приговора, 15 сентября 1938 г. вместе с И.Н. Бараховым. В литературе дата смерти указана неверно100, видимо, авторы исходили из справки ЗАГСа, в которой зачастую давалась неверная информация.
22 апреля 1938 г. арестован известный якутский ученый, этнограф Гаврил Васильевич Ксенофонтов — старший научный сотрудник Научно-исследовательского института языка и культуры. Он жил в г. Дмитрове Московской области, писал второй том исследования о происхождении народа саха «Ураангхай-сахалар». На судебном заседании Военной коллегии Верховного суда СССР от 28 августа 1938 г.101 Ксенофонтов признал себя виновным как «участник антисоветской националистической организации», просил о снисхождении. По приговору расстрелян 28 августа 1938 г. Так трагически оборвалась жизнь талантливого ученого, который находился в расцвете творческих сил. Его работы по проблемам шаманизма, истории религии и культуры народов Азии, этногенеза якутов не утратили научного значения по сей день. Определением Военной коллегии Верховного суда СССР Г.В. Ксенофонтов реабилитирован 22 августа 1957 г.
В следственных делах обвиняемых красной нитью проходит еще один тезис НКВД, что участниками контрреволюционного, буржуазно-националистического подполья Якутии являлись тойоны, белобандиты, руководители белобандитского антисоветского восстания. Необходимо было наглядно продемонстрировать данный тезис на конкретных уголовных делах. Для этой цели в разное время арестованы: бывший секретарь ЦИК ЯАССР, старший редактор якутской редакции «Учпедгиза» в Москве С.Г. Потапов (23 июня 1938 г.), консультант Всесоюзной сельскохозяйственной выставки Дальневосточного павильона в Москве Г.Г. Колесов (19 апреля 1938 г.), бывший заместитель наркома внутренней торговли Якутской АССР, позже бухгалтер курортного управления в г. Кашине П.Д. Яковлев. Все они проходят по одному делу. Согласно обвинительному заключению от 19 января 1939 г., °ни, работая в Москве, якобы руководили контрреволюционным подпольем в Якутии, активно вели пропаганду идей самостоятельной якутской буржуазно-демократической госу-
93
дарственности; являлись организаторами антисоветского вое*; стания в Якутии; ставили своей задачей отторжение Якутии^ от СССР путем вооруженного восстания, проводили шпионскую, вредительскую деятельность102.
Тщательный анализ следственных материалов показал, что осуждены они были необоснованно и незаконно. Предварительное следствие проводилось с грубейшими нарушениями уголовно-процессуального закона. Дела С.Г. Потапова, Г.Г. Ко-.? лесова, П.Д. Яковлева были искусственно объединены ? декабря 1938 г. якобы по причине того, что они являлись членами одной и той же контрреволюционной подпольной организации в Якутии.
Особо подчеркиваются социальное происхождение Сера* фима Георгиевича Потапова, как выходца из «тойонов», его причастность к так называемому «контрреволюционному ? подполью троцкизма» и вхождение в 1932 г. в антисоветскую i повстанческую националистическую организацию. Таким образом, С.Г. Потапова следствие представляет как связующее i звено между «троцкистами» и «буржуазными националистами». Доведенный до психического расстройства избиениями j и пытками, Потапов подписывал подряд все бумаги.
По воспоминаниям Э.З. Эренбург, жены С.Г. Потапова, в июне 1938 г. была инсценирована его недельная командировка от партийного комитета, во время которой он находился в op- | ганах НКВД. Оттуда он вернулся очень больным, с манией преследования, пытался повеситься. Затем был вновь арестован 1 и осужден будучи в невменяемом состоянии. Пришел в себя \ в лагере через полтора года и написал жене, что долго болел шизофренией и не помнит, за что и на сколько осужден w\ Данное обстоятельство лишний раз подтверждает, что предварительное следствие велось с грубейшими нарушениями уголовно-процессуального кодекса.
Основанием для ареста профессора Георгия Георгиевича; Колесова послужило то, что следственные органы допрашивали его еще в 1918 г. в качестве свидетеля олекминских событий. Летом 1918 г. он вместе с другим студентом ~ Т.А. Слепцовым, возвращаясь с учебы в г. Томске, из-за отсутствия транспорта задержался в г. Олекминске, где в то время находилась комиссия Центросибири во главе с ПА. Ой-
94
унским. Комиссия вела переговоры с Якутском о мирной ликвидации белогвардейской авантюры в Якутской области. Переговоры были прерваны, комиссия Центросибири выехала обратно в Иркутск.
В конце 1937 г. в газете «Социалистическая Якутия» П.А. Ойунский опубликовал свои воспоминания об этих событиях под названием «1918 г.» В воспоминаниях дана сугубо негативная оценка роли Г.Г. Колесова, как пособника руководителей олекминской белогвардейщины в срыве мирных переговоров 104. Данный момент фигурирует в личном заявлении Г.Г. Колесова прокурору СССР в феврале 1940 г.: «...В воспоминаниях Ойунского некоторые факты, относящиеся к 1918 г. и касающиеся меня, изложены неправильно... Воспоминание Ойунского и мое письмо к нему (копия) были взяты у меня при аресте...»105.
Следственные органы добивались признания именно своей версии относительно «вины» арестованных. Если же она не находила достаточного подтверждения признательными показаниями, НКВД выдвигал иную, порой совершенно обратную первой. Так, в заявлении секретарю ЦК ВКП(б) А.А. Жданову Колесов раскрывает механизм следствия: «... За все время предварительного следствия, длившегося у меня около года, следователь проводил установку и заставлял писать показание, что я состоял членом антисоветской организации, существующей самостоятельно и независимо от культурно-просветительного общества «Саха омук», в котором я принимал участие в 1925 г. После окончания следствия у меня следователь добивался уже новых показаний, противоположных ранее данным, о том, что антисоветской организацией, в которой я состоял, было общество «Саха омук»...»106. Колесов подробно пишет о незаконных методах следствия, о моральном и физическом воздействии на обвиняемых с целью добиться признательных показаний и о том, что ему на суде не была дана возможность изложить доказательства своей невиновности. Дело Г.Г. Колесова получило достаточное освещение в работах СИ. Ковлекова107.
В материалах обвинения Г.Г. Колесова утверждается, что он «происходит из зажиточной семьи, национальный интеллигент, участник контрреволюционного заговора 1921 г.,
95
один из главарей контрреволюционной националистической организации «Саха омук», состоял в Якутском трудовом союзе федералистов, нелегальной повстанческой организации, один из руководителей контрреволюционной буржуазно-националистической организации в Якутии, связан с агентами японской разведки»108. В соответствии с этим обвинением во время следствия 27 сентября 1938 г. НКВД «получил» от арестованного Г.Г. Колесова признание в том, что он вступил в «антисоветскую националистическую организацию «Саха омук» в 1924 г. по предложению П.А. Ойунского». Но замысел следователей не удался, т.к. 8 декабря 1938 г. Г.Г. Колесов на допросе настоял на том, чтобы в протоколе было записано, что он не являлся участником буржуазно-националистической организации, а состоял в культурно-просветительном обществе «Саха омук» с осени 1924 г. по осень 1925 г., т.е. всего один год109.
На суд были представлены так называемые вещественные доказательства: тезисы К.О. Гаврилова, якобы изъятые у Г.Г. Колесова при обыске, и два информационных письма «Союззолото» для С.Г. Потапова.
19 апреля 1939 г. состоялось закрытое судебное заседание по делу Г.Г. Колесова, С.Г. Потапова и П.Д. Яковлева ш. Ходатайство Г.Г. Колесова о вызове в суд в качестве свидетелей П.А. Ойунского, М.К. Аммосова (а также о приобщении документов) было отклонено по причине «отсутствия» сведений об их местонахождении.
С.Г. Потапов «подтвердил» свою виновность в том, что состоял в буржуазно-националистической организации «Саха омук» до 1934 г., но отрицал шпионскую деятельность111.
Петр Дмитриевич Яковлев отрицал участие в контрреволюционной организации, упорно отстаивая характер «Саха омук» как культурно-просветительного общества. Свои признания, данные им вынужденно на предварительном следствии в результате мер физического воздействия, отрицал. Он был осужден вторично как активный участник белобандиского антисоветского восстания 1921—1922 гг. Дело его понадобилось для доказательства контрреволюционного, антисоветского характера «организации» и обоснования ее вредительской деятельности.
96
П.Д. Яковлев справедливо отмечал, что ему по существу были предъявлены те же обвинения, что и в 1929 г., за которые он понес наказание, и Военная коллегия не может осудить вторично. Просил суд внимательно рассмотреть его дело и учесть его происхождение из крестьян-бедняков. Признавая свои ошибки в прошлом, когда он участвовал в делегации, прибывшей к генералу Дитерехсу во Владивосток в 1922 г., заверил суд в том, что теперь он стоит твердо за советскую власть112.
Г.Г. Колесов тоже настаивал на культурно-просветительном характере организации «Саха омук», утверждал, что ни в какие контрреволюционные организации не входил, все обвинения категорически отрицал, находя их абсурдными и ничем не обоснованными.
Военная коллегия Верховного суда СССР 19 апреля 1939 г. Потапова Серафима Георгиевича приговорила к лишению свободы сроком на 10 лет с отбыванием в исправительно-трудовом лагере, с поражением в правах на 5 лет и конфискацией всего имущества; Колесова Георгия Георгиевича и Яковлева Петра Дмитриевича — к лишению свободы сроком на 8 лет каждого, также с отбыванием в ИТЛ, с поражением в правах на 5 лет и конфискацией имущества. Приговор обжалованию не подлежал113. Здесь уместно отметить, что волна репрессий в 1939 г. пошла на убыль. Арестованные и осужденные в этом году зачастую приговаривались не к высшей мере наказания, а к длительным срокам заключения, некоторые освобождались за недостаточностью улик. Сыграло роль и то обстоятельство, что произошли перемены в самой системе НКВД — новый нарком внутренних дел СССР Л.П. Берия устанавливал свои порядки, доказывая преступность деяний своего предшественника Н.И. Ежова и его подчиненных.
Когда волна массовых репрессий к 1939 г. начала ослабевать и руководители местных партийных организаций стали ставить в вину работникам НКВД применение физического воздействия к арестованным, Сталин направил шифрованную телеграмму секретарям обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий, наркомам внутренних дел, начальникам Управлений НКВД, которая гласила: «ЦК ВКП (б) разъясняет, что применение
97
физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 г. с разрешения ЦК ВКП(б)... Известно, что все буржуазные разведки применяют физическое воздействие в отношении представителей социалистического пролетариата и притом применяют его в самых безобразных формах. Спрашивается, почему социалистическая разведка должна быть более гуманна в отношении заядлых агентов буржуазии, заклятых врагов рабочего класса и колхозников. ЦК ВКП(б) считает, что метод физического воздействия должен обязательно применяться и впредь, в виде исключения, в отношении явных и неразоружающихся врагов народа, как совершенно правильный и целесообразный метод»114.
Таким образом, самые грубые нарушения социалистической законности, пытки и истязания, приводившие к оговорам и самооговорам невинных людей, были санкционированы Сталиным от имени ЦК ВКП(б).
В настоящее время судебными органами дела Г.Г. Колесова, ПД. Яковлева, С.Г. Потапова пересмотрены и они полностью реабилитированы. Сохранились их письма, заявления уже после осуждения, которые раскрывают механизм создания «дутых» дел.
Г.Г. Колесов в заявлении секретарю ЦК ВКП(б) АА. Жданову в январе 1940 г. пишет, что никогда ни в какой антисоветской организации не состоял. Следователь особо добивался получения показаний о шпионской работе и о деятельности антисоветской организации. В результате избиений Колесов дал ложные показания, что состоял в антисоветской организации и по ее заданию проводил вредительство по своей работе115.
В заявлении прокурору СССР от 29 декабря 1939 г. Колесов доказывает ложность «показаний» на него: во-первых, он не мог состоять членом организации П.В. Ксенофонтова, т.к. выехал из Якутии в 1926 г., во-вторых, «показания» М.К. Аммосова и П.Н. Гуляева не обоснованы, потому что он не виделся с ними с 1923 по 1925 г. «Участник антисоветской организации» И.Н. Барахов утверждал, наоборот, что он не знает Г.Г. Колесова как члена антисоветской организации. Сам Г.Г. Колесов П.Д. Яковлева, с которым проходил по одному делу» после 1925 г. впервые увидел в 1939 г. на
98
суде. На суде им было предъявлено обвинение в том, что они руководили из Москвы антисоветской организацией в Якутии, вели пропаганду для создания самостоятельного Якутского государства, организовали вооруженное восстание против советской власти. Эти обвинения на следствии не предъявлялись, отсутствовали свидетельства других арестованных, не было конкретных фактов116.
1 апреля 1940 г. П.Д. Яковлев написал жалобу Верховному прокурору СССР, в которой раскрывает незаконные методы следствия. Следователь сразу потребовал от П.Д. Яковлева заявление на имя наркома НКВД Н.И. Ежова с признанием себя виновным и обещанием дать чистосердечное признание
0 шпионаже в пользу Японии, вредительстве, диверсиях, а также о том, что состоял членом Московской подпольной контрреволюционной организации якутов. П.Д. Яковлев категорически отказался писать заявление, за что ему пригрозили подвергнуть репрессиям всю его семью (у него было трое детей) .
По ст. 58, п. 2, 8, 11 П.Д. Яковлев был осужден на восемь лет с отбыванием в лагере. О том, как произвольно менялись пункты обвинения, свидетельствуют его жалобы Верховному прокурору СССР от 28 октября 1939 г. и прокурору по делам ЯАССР Жуковскому от 18 марта 1941 г.118. Ни во время следствия, ни в обвинительном заключении п. 8 (о терроре) предъявлен ему не был. Необоснованность обвинительного заключения признала Военная коллегия Верховного суда СССР, оправдав осужденных выше лиц по пунктам
1 "а", 7 и 11. Затем во время отбывания наказания П.Д. Яковлеву объявили, что он дополнительно осужден 27 февраля 1941 г. по пунктам 2 и 10 ст. 58 УК без указания срока.
Обвинение об участии в «Саха-омук» П.Д. Яковлев отвергает, объясняя, что он был председателем другого культурно-просветительного общества — «Саха-аймах», которое существовало до советской власти. «Национализм» его проявился именно в активной деятельности по пропаганде всеобщего образования среди якутского народа как необходимого условия Для культурного и экономического развития. Он никогда не считал возможным отделение самостоятельного якутского государства, доказывая вековую культурно-историческую связь
99
с Россией, а мысль о протекторате Японии над Якутией считал «дикой и пагубноошибочной». Да и мог ли быть национа-листом человек, дети которого говорили только на русском языке?
Делегация, в составе которой П.Д. Яковлев был направлен во Владивосток, совершенно бездействовала и никаких мер помощи повстанцам не предприняла. Вызов в Якутию генерала Пепеляева был осуществлен другой делегацией, которую возглавлял эсер П.А. Куликовский, и генерал Пепеляев выехал из Владивостока до прибытия второй делегации. Ни одного обращения к иностранным государствам, ни одного враждебного выступления в русской и иностранной прессе ими не было сделано, никаких переговоров с японским правительством не велось. Нарезное оружие для повстанцев доставил американский торговец Олаф Свенсон по заказу П.А. Куликовского при содействии купцов ПА. Кушнарева и Г.В. Никифорова. Вина П.Д. Яковлева заключалась в том, что он принимал это оружие как заведующий складом. Этим по сути и завершается его антисоветская деятельность. Из лагеря он писал: «Советская власть и партия дали якутскому народу в тысячу раз больше того, о чем мечтал я в молодые годы»119. Поражают откровение и вера человека в ту власть, которая обошлась с ним так несправедливо.
Сохранились письма П.Д. Яковлева. Первое письмо написано 20 ноября 1939 г. из Ново-Ивановского отделения Сиблага, 4-го лагерного пункта, который находился в с. Верхние Чебулы (недалеко от города Мариинска) Новосибирской области. Письма характеризуют П.Д. Яковлева как человека сильной воли, высокой культуры, любящего отца: «Я не индивидуальный преступник, а заключенный в числе многих по политическим соображениям, и Советская власть освободит меня и прочих тогда, когда наступит для этого подходящее время или срок...».120 Получив отказ о пересмотре дела он не теряет надежды: «Не говоря о фактическом положении, имеются формальные основания для пересмотра дела».121
В каждом письме справляется о детях, радуется их успехам, живо интересуется родным городом: «Как выглядит теперь город Якутск, вымощены ли улицы, как работает водопровод? Как работает Якутский театр, какие новые постановки, как
100
обстоит музыкальное и вокальное оформление в театре? Кто выдающиеся артисты? Хотел бы знать о росте промышленности и сельском хозяйстве, учебных заведениях?»122. В последнем письме из-за плохого состояния здоровья прощается со всей семьей, завещает жить дружно и счастливо, к своей смерти относится философски, понимая, что каждому дано свое время и пришло его время уйти.
С.Г. Потапова привезли на Колыму 25 октября 1939 г. Работал в лагере лесорубом, землекопом на дорожном строительстве, рабочим на Аркагалинской электростанции. Он тоже написал заявления в феврале 1941 г. главному прокурору, в ЦК ВКП(б), председателю комиссии партийного контроля, председателю Президиума Верховного Совета СССР М.И. Калинину о нарушениях уголовно-процессуальных норм во время следствия123. Заявления он писал из с. Нечаево Хабаровского края, отделения лагерного пункта Белюкчан. СВТЛ. Не дождавшись ответа, умер от истощения и непосильных работ в 1942 г. в лагере (в 100 км от управления «Янстрой») Дальстроя.
Самым последним из якутян в г. Москве был арестован СВ. Васильев, один из бывших руководителей ЯАССР, член партии с 1917 г. Степан Васильевич Васильев, 1898 г. р., уроженец Бордонского наслега Мегежекского (Нюрбинского) улуса Вилюйского округа, председатель ОКК ВКП (б) в Якутии, с 1928 г. до марта 1939 г. член КПК при ЦК ВКП(б), в момент ареста — директор второго авторемонтного завода в г. Москве, из якутян ближе всех стоял к высшей партийной номенклатуре, хорошо знал, как создаются «дутые» дела в НКВД. Еще в 1930 г. он способствовал освобождению незаконно приговоренного к высшей мере наказания директора Якутторга С.Н. Донского (старшего).
В постановлении об аресте, утвержденном Л.П. Берия 5 ноября 1939 г., ему предъявлено обвинение: «Как один из руководителей организации,... участник антисоветской организации повстанческих кадров, содействовал вооруженным выступлениям белобандитских отрядов против Советской власти, покрывал и защищал участников белогвардейских восстаний (Донского и др.)»124.
101
2 февраля 1938 г. 4-м отделом ГУГБ НКВД СССР в Москве был арестован постоянный представитель ЯАССР при ВЦИК Семен Николаевич Донской (младший), член ВКП(б) с 1930 г. Санкция на арест не была получена64. Обвинение было предъявлено ему через 40 дней со дня ареста. В течение шести месяцев протоколы допросов не велись. В следственном деле имеется всего лишь один отпечатанный на машинке протокол допроса от 16 августа 1938 г., в котором Донской признался в том, что с 1928 г. является участником националистической организации. На судебном заседании свои показания на предварительном следствии подтвердил полностью, виновным себя признал и был приговорен к высшей мере наказания. Приговор приведен в исполнение в тот же день. Дело С.Н. Донского (младшего) рассматривалось вторично Военной коллегией Верховного суда СССР, 25 мая 1957 г. реабилитирован как незаконно осужденный65.
80
Как видно из вышесказанного, большинство обвиняемых являлись представителями молодой советской интеллигенции, занимавшими руководящие посты в центральных и местных органах управления (партийных, советских и хозяйственных).
В процессе партийной проверки не нашли подтверждения те политические обвинения, которые предъявлялись при исключении их из партии. Их теоретические работы, обосновывавшие пути построения социализма в Якутии, носили дискуссионный характер и по ряду направлений являлись альтернативными в отношении теории и практики насаждавшихся в тот период командно-административных насильственных методов. Поэтому расценивать эти взгляды как антипартийные, контрреволюционные не было никаких оснований.
В связи с проверкой материалов архивно-следственного дела № 963622 по обвинению С.Н. Донского (младшего) в июле 1956 г. была назначена научная экспертиза его трудов, в ходе которой установлено, что печатные труды и статьи С.Н. Донского не содержат антисоветских националистических идей и не имеют политической направленности66.
В один день с С.Н. Донским были арестованы депутат Верховного Совета СССР, известный писатель, бывший председатель ЯЦИК (Якутского центрального исполнительного комитета), директор Научно-исследовательского института языка и культуры П.А. Ойунский и заведующий сектором Сибири и Дальнего Востока сельскохозяйственного отдела ЦК ВКП(б), бывший секретарь Якутского обкома И.Н. Барахов. Барахов был арестован в Москве 4-м отделом I УГБ НКВД СССР. Следствие вели сотрудники этого отдела Матевосов, Федотов, Симаков, которые «курировали» дела якутян.
Исидор Никифорович Барахов вначале обвинялся в связях с «троцкистами» И.Л. Карпелем, И.Б. Альперовичем, Н.Н. Захаренко. Это обвинение нигде не фигурирует. На закрытом заседании выездной сессии Военной коллегии Верховного суда СССР 15 сентября 1938 г. осужден как один из руководителей буржуазно-националистической организации с 1922 г., подпольного центра антисоветской организации в 1922-1923 гг., принимавший активное участие в подготовке трех вооруженных восстаний против советской власти, в
81
создании в 1928 г. Московского руководящего центра якутской буржуазно-националистической организации вместе с М.К. Аммосовым и Н.С. Варфоломеевым67. Членами этой организации, которая якобы занималась диверсионно-вредительской деятельностью, Барахов назвал Х.П. Шараборина, П.А. Ойунского, А.Г. Габышева, Г.И. Иванова. Сохранился всего один протокол допроса от 29 июня 1938 г. в машинописном варианте, где Барахов признает себя одним из руководителей якутской буржуазно-националистической организации, с 1922 г. является членом культурно-просветительного общества «Саха омук»68. Основой обвинения многих деятелей Якутии явилась именно их работа в «Саха омук», хотя областная организация ВКП (б) для усиления влияния партии и оживления работы неоднократно обязывала вступать в это общество. Например, бюро Якутского обкома ВКП(б) постановлением от 20 ноября 1926, г. обязало вступить в него М.К. Аммосова, И.Н. Барахова, Р.Ф. Ку-лаковского, С.Н. Донского (старшего), АГ. Габышева, Н.С. Вар-фоломеева, П.Г. Габышева, А.Ф. Боярова — всего 18 человек69.
Судебное заседание по делу И.Н. Барахова длилось 15 минут. И.Н. Барахов виновным себя признал и показания, данные на предварительном следствии, полностью подтвердил. Суд приговорил его к высшей мере наказания, приговор был приведен в исполнение в тот же день70. Однако и после реабилитации была искажена дата его смерти, так же как и многих репрессированных. Родственникам через ЗАГС была выдана справка Военной коллегии Верховного суда СССР о том, что он умер в местах заключения 28 октября 1939 г.
Один из первых большевиков, делегат X съезда РКП(б), первый председатель губревкома, затем СНК и ЦИК ЯАССР, основоположник советской литературы — Платон Алексеевич Слепцов (Ойунский) пользовался большим авторитетом в республике. Именно этим объясняется негласный арест, запутанность и сложность его дела.
По приказу М.П. Фриновского, заместителя Н.И. Ежова ПА. Ойунский был арестован в иркутской гостинице без санкции Президиума Верховного Совета СССР и прокурора, когда возращался с 1-й сессии Верховного Совета СССР.
82
Сразу после ареста этапирован в НКВД СССР. Показания П.А. Ойунского, как и М.К. Аммосова, должны были стать основанием для ареста остальных руководителей Якутии. Из 28 томов следственного дела, с которыми П.А. Ойунский ознакомился с 10 по 19 сентября 1939 г.71, в архиве ФСБ РС(Я) на сегодняшний день имеется всего пять томов. Создается впечатление, что сохранены только документы, угодные следствию, но никак не раскрывающие полную картину событий тех лет. Имеются два тома собственноручных показаний Ойунского, но при тщательном их исследовании можно обнаружить несовпадение некоторых фактов. Так, в заявлении наркому внутренних дел Н.И. Ежову, которое датировано 3 февраля 1938 г. (день его ареста), он писал: «...Мне, как члену аммосовской группы, было поручено всемерно оказывать поддержку в сохранении сил нашей группы... Этим объясняется мое выступление в защиту Донского С.Н. (1-го) на суде»72 (об этом суде речь шла в первой главе. — Т.И.). Далее отмечает, что в связи с резкими выступлениями в адрес аммосовской группы и националистической интеллигенции они не ставили его в известность о своих делах, хотя причисляет себя к руководящему составу этой группы. Дата подачи заявления тоже сомнительна. Обвинение Ойунскому было предъявлено лишь 19 марта 1938 г. Как мог человек, не зная причины ареста, в первый же день подать заявление самому наркому «с искренним раскаянием о своем участии в организации контрреволюционного выступления», находясь в г. Иркутске? Показания, написанные в феврале, совершенно идентичны с июньскими — ровный одинаковый почерк, те же чернила и бумага. В некоторых из них даты зачеркнуты. Даже в одном показании в начале проставлена дата 3 февраля 1938 г., а в конце - 8 апреля 1938 г.73
Показания П.А. Ойунского, М.К. Аммосова и Г.В. Ксенофонтова не совпадают. Аммосов будто бы «знает», что Ойунский участвовал в контрреволюционной организации До 1926 г., а Ойунский «подтверждает» связь с Аммосовым в 1922—1935 гг. Г.В. Ксенофонтов «знает» Ойунского как члена организации с 1922 г. и «поддерживал» с ним связь с 1935 г.», а Ойунский свидетельствует, что он с Ксено-фонтовым в 1922 г. создавал контрреволюционную орга-
83
низацию. Ойунский искренне писал: «Я не верил тому, что Аммосов, Барахов, Васильев могут пойти на соглашение с кучкой контрреволюционной интеллигенции»74. Действительно, как можно было поверить этому? Но именно это утверждение вычеркнуто следователем как противоречащее его показаниям. В 1922—1923 гг. Ойунский возбуждал ходатайство о выдаче визы на въезд в ЯАССР якутским эмигрантам — Никифорову, Кузьмину, Хоютанову, Новгородову, Сольскому, Рязанскому, проживавшим в Харбине, и Ксенофонтову Константину (брату Ксенофонтова Г.В.) из Америки75. Данный факт фигурировал как доказательство контрреволюционной деятельности.
Судя по следственному делу, протоколы допросов начали оформлять с 7 октября 1938 г., а в январе 1939 г. П.А. Ойунский был этапирован в Якутск76. С 1955 г. прокуратура ЯАССР начала заниматься изучением дел репрессированных в период сталинщины. 24 сентября 1956 г. незаконно осужденный бывший начальник ЯТУ ГУСМП Иванов Григорий Иванович приводит свидетельские показания: «Ойунского Платона Алексеевича встретил у следователя, следователь не возражал, чтоб мы переговорили. Он рассказал, что на путь ложных показаний он стал в Москве в Наркомвнутделе, что ему там много пришлось пережить, что он был на грани смерти и был вынужден подписать ложные показания на себя и других, что после подписания лечили в больнице НКВД и в Якутск привезли использовать как свидетеля»77. В Якутске следствие велось с июня 1939 г., но ни одного протокола допроса Ойунского не сохранилось. Имеется лишь свидетельство бывшего надзирателя внутренней тюрьмы И.И. Московского: «Видел Ойунского, писателя, он тоже неоднократно допрашивался в ночное время, приходил утром в 6 часов, днем ему спать не давали. Этот прием повторялся несколько раз. Он болел и когда даже много начал кашлять, то по распоряжению того же Бахненко, постель убиралась и Ойунский оставался на голом полу»78. В августе 1939 г. Ойунский сказал о своем намерении отказаться от признательных показаний сокамернику Образцову, но об этом сразу стало известно следователям.
84
П.А. Ойунский умер от туберкулеза легких в больнице якутской тюрьмы 31 октября 1939 г. Постановлением прокуратуры ЯАССР от 15 декабря 1955 г. дело его прекращено за отсутствием состава преступления79.
В числе членов контрреволюционной организации ПА. Ойунский назвал лиц, которые вообще не арестовывались НКВД (Сюльский С.С, Емельянов Н.С.), и лиц, реабилитированных позже: Аммосов М.К, Барахов Н.И., Донской С.Н. (старший), Кочнев П.П., Пономарев АА и др. СМАржаков, Г.И. Иванов, П.П. Кочнев, АА. Пономарев и другие, изобличавшие ПА. Ойунского как «участника» и одного из «руководителей» контрреволюционной организации, впоследствии от своих показаний отказались, заявив, что подобные показания они давали под влиянием незаконных методов следствия в органах НКВД, примененных к каждому из них80.
После И.Н. Барахова, ПА. Ойунского вслед за братом С.Н. Донским (младшим) 15 февраля 1938 г. арестован вторично Семен Николаевич Донской (старший), бывший директор Якутторга, человек сложной судьбы, инвалид. Его вынесли из квартиры на носилках (у него был туберкулез, окостенение позвоночника) и повезли на Лубянку.
В материалах обвинения утверждается, что С.Н. Донской (старший) является одним из основателей и активных участников антисоветского националистического общества «Саха омук», существовавшего в Якутии в 1922—1927 гг. Донской обвинялся в том, что, работая председателем кооперативной организации «Холбос», снабжал промтоварами и продовольствием бандитские отряды во время их активного выступления в 1928—1929 гг. В 1929 г. был приговорен к расстрелу, но благодаря вмешательству М.К. Аммосова и И.Н. Барахова получил общественное порицание из-за недоказанности обвинения.
Многие арестованные в 1937—1938 гг. на следствии подтвердили свою принадлежность к группе М.К. Аммосова и дали показания о мнимых ее участниках и проходивших встречах, на которых критически обсуждались внутрипартийная, внутриполитическая и экономическая линии руководства ВКП(б) во главе с И.В. Сталиным. Так, арестованные в январе 1938 г. НКВД Казахской ССР «участники якутской
85
антисоветской организации»З.Н. Аблязин, П.Н. Гуляев, Атанов, якобы проводившие подрьшную работу по директивам японской разведки в блоке с «правыми» в Казахстане, дали показания, что С.Н. Донской (старший) является активным участником этой организации и по антисоветской и шпионской работе был непосредственно связан с «руководителем» организации, бывшим секретарем ЦК ВКП(б) Киргизии М.К. Ам-мосовым81.
С.Н. Донской (старший) приехал в г. Якутск в июле 1921 г. и был назначен членом коллегии Якутского губзем-отдела. В то время в Якутской партийной организации шла дискуссия о своевременности провозглашения автономии для республики. Необходимость ее отстаивали М.К. Аммосов, И.Н. Барахов, М.В. Мегежекский, П.А. Ойунский и др. Часть коммунистов, в т.ч. член губернского ревкома СВ. Васильев, говорили о преждевременности этого акта из-за слабости партийного аппарата, нехватки советских работников.
В марте 1921 г. С.Н. Донской вместе с членом Вилюй -ского ревкома К.И. Говоровым был командирован для проведения конференций бедноты в Вилюйском округе82. На конференциях в числе других решался вопрос о лишении избирательных прав зажиточных крестьян, в т.ч. Г.Е. Потапова. Население же выступило против этого мероприятия, объясняя тем, что Г.Е. Потапов, являясь грамотным человеком, что было большой редкостью в якутском захолустье, разъяснял политику советской власти и даже своих детей воспитывал в «коммунистическом духе». Действительно, С.Г. Потапов и М.Г. Потапова стали активными приверженцами советской власти, вступили в ВКП(б).
Социальное происхождение самого С.Н. Донского (он был из зажиточной семьи) неоднократно служило поводом для его незаконного ареста, предвзятое отношение к его прошлому превалировало над объективными обстоятельствами. Так, еще в феврале 1920 г. С.Н. Донскому было предъявлено обвинение в захвате власти в г. Вилюйске. Лишь после вмешательства председателя Якутской следственной комиссии СМ. Ар-жакова он был освобожден из-под стражи. С.Н. Донской, наоборот, способствовал тому, чтобы Временный штаб Красной Армии в г. Вилюйске, который самовольно захватил власть,
86
сдал власть советским органам, сложил оружие и освободил представителей советской власти из тюрьмы83.
В начале 20-х гг. советская республика, став на рельсы мирного строительства, приступила к осуществлению социалистических преобразований. Экономическая и политическая ситуация в стране была сложной. Она требовала теоретического осмысления реального положения дел, поиска эффективных путей решения экономических задач, новых форм и методов партийной, советской, хозяйственной и культурно-воспитательной работы.
Тяжелое экономическое положение, трудности роста хозяйственных органов республики и их взаимоотношения с центральными органами власти в 20-х гт. были всегда в центре внимания деятельности С.Н. Донского, как и погашение кредитов, спор об Алданских приисках, разногласия торговых организаций и т.д. Право на Алданские золотопромышленные прииски отстаивал Дальневосточный ревком, который внес проект об организации золотопромышленного акционерного общества с участием Наркомата финансов СССР, Госбанка и Дальневосточной республики. На заседании Политбюро ЦК ВКП(б) интересы Якутской республики представляли С.Н. Донской и И.Н. Барахов, ДВР — секретарь Дальневосточного крайкома партии Кубяк. Ходатайство Якутии поддержал председатель ВСНХ СССР Ф.Э. Дзержинский, и в результате был создан союзный трест под руководством ВСНХ СССР84.
В июне 1926 г. обострились отношения торгово-закупочных организаций — Якутторга и Сибгосторга из-за просроченных кредитов. Несмотря на нехватку финансовых средств, Якутторг выдержал конкуренцию и справился с задачей снабжения населения, заготовки пушнины и? выполнив договорные обязательства, вернул часть задолженности государству. В 1930 г. образовал совместно с Госторгом РСФСР акционерное общество с капиталом 5 млн руб.85.
В сентябре 1930 г. С.Н. Донской как директор Якутторга был обвинен в экономической контрреволюции, ему в вину вменялось даже снабжение «бандитских элементов» в 1928— 1929 гг. товарами и продовольствием. Дело С.Н. Донского после вынесения смертного приговора на показательном суде
87
рассматривалось в Москве с участием А.А. Сольц в присутствии М.К. Аммосова, И.Н. Барахова, И.Н. Винокурова. 3 ноября 1930 г. Верховным судом РСФСР приговор Якутского главсуда о расстреле отменен и из-за недоказанности вины ему было объявлено общественное порицание. Партийная коллегия ЦКК ВКП (б) 2 августа 1931 г. также отменила постановление Якутской областной контрольной комиссии от 25 октября 1929 г., и С.Н. Донской вновь стал членом ВКП(б)86.
После освобождения С.Н.Донской выехал в Москву, работал в Комитете стандартизации РСФСР, закончил курсы директоров звероводческих совхозов «Союзпушнины», но так и не смог начать активную деятельность — в 1933 г. вышел на пенсию по инвалидности и занялся переводом учебников в якутской редакции «Учпедгиза»87. Ко времени ареста С.Н. Донской находился в тяжелом состоянии, не мог двигаться без посторонней помощи.
В материалах обвинения утверждается, что С.Н. Донской якобы проводил «вредительские установки» П.А. Ойунского в орфографии, терминологии, занимаясь переводами на якутский язык научных терминов. В деле С.Н. Донского имеются два протокола машинописных показаний — от 25 февраля 1938 г. и мая 1938 г. (число не известно), без его подписи. На полях второго протокола, где отпечатано «признание» С.Н. Донского, что он является одним из активных участников Якутской буржуазно-националистической организации, по заданию которой якобы вел вредительско-диверсионную и повстанчекую деятельность на территории Якутской республики и был агентом японской разведки, сделана пометка: «Протоколы допроса Донского С.Н. от мая месяца 1938 г. служить следственными документами не могут, т.к. Донской С.Н. умер, не подписав протоколов. Оперуполномоченный 4 отделения 2 отдела ГУГБ Булатов. 29/ХН-38»88.
В этом протоколе, признанном незаконным, утверждается, что «Саха омук» является антисоветской организацией, которая действовала по следующим направлениям: формирование по заданию японской разведки повстанческих отрядов; сопротивление проведению земельной реформы, срыв организации совхозов и колхозов (возложено на С.Н. Донского, А.Д. Ши-
88
роких, АА. Назарова); адресование всей системы кредитования сельского хозяйства на укрепление кулацких хозяйств (руководитель потребобщества «Салгабыл» И.Н. Прядезников); развал государственной торговли и разбазаривание государственных средств, срыв снабжения продовольствием и охотничьими припасами.
Далее утверждается, что в 1931—1932 гг. в Москве проходили «нелегальные сборища с участием якутян М.К. Аммосова, И.Н. Барахова, СВ. Васильева, И.Н. Винокурова, С.Н. Донского (старшего)», на которых разрабатывалась тактическая линия по контрреволюционной деятельности в Якутии, в последние годы в руководящий центр антисоветской организации вошли СМ. Аржаков, П.А. Ойунский, Х.П. Шара-борин.
С 1923 г. после встречи с А.А. Семеновым С.Н. Донской якобы систематически передавал от М.К. Аммосова японской разведке сведения о политике, экономическом состоянии республики, настроениях населения, данные военно-оборонного значения и т.д. Как директор Якутторга в 1928—1929 гг. «направлял» секретные сведения о размерах заготовки пушнины, примерной емкости якутского рынка и др. С.Н. Донской будто бы для установления связи отправил в Японию М.Ф. Кузьмина и А.Л. Бахсырова89.
Что касается Андрея Лаврентьевича Бахсырова, то о нем известно, что он является уроженцем Олекминского района, 1893 г. р., якут, беспартийный, образование среднее. Выходец из зажиточной семьи. Был арестован 22 апреля 1938 г. Управлением НКВД Иркутской области как «участник контрреволюционной организации и агент разведывательных органов одного из иностранных государств»90. На предварительном следствии 25 июля 1938 г. А.Л. Бахсыров признал себя виновным в предъявленном ему обвинении и дал развернутые показания о проводившейся им «преступной» деятельности. Так, он подтвердил, что в 1923 г. был вовлечен С.Н. Донским (старшим) в якутскую контрреволюционную националистическую организацию, в которой состоял до ареста. По поручению С.Н. Донского, в 1926 г. выехал в Японию, установил связь с японским разведчиком Хиедо, получил от него подробный инструктаж о сборе сведений экономического
89
характера. В дальнейшем Бахсыров связывался с Хиедо через капитана шхуны Якутгосторга Кандараки. В числе сообщников назвал АИ. Софронова, ПА Ойунского, М.К. Аммосова, К.О. Гаврилова, С.Н. Донского (старшего), А.Д. Широких и др. В июне 1939 г. Бахсыров отказался от этих показаний и заявил, что даны они были им в результате применения мер физического воздействия. Во время следствия и на суде в качестве свидетелей не были даже допрошены названные им лица, привлеченные якобы для сбора информации, — И.Н. Васильев, И.К .Осипов, Г.М. Чагин. Но, несмотря на недоказанность обвинений, А.Л. Бахсыров был осужден 7 апреля 1940 г. Особым совещанием НКВД СССР к 5 годам исправительно-трудовых лагерей91.
К делу А.Л. Бахсырова приобщены материалы проверки показаний, касающихся его выезда в Японию и связи с Кандараки. Из этих материалов видно, что в процессе проверки никаких данных о выезде Бахсырова через Владивосток в Японию обнаружено не было. Не был установлен также и Кандараки.
Отбывая срок наказания, А.Л. Бахсыров умер 21 марта 1941 г. в лагере СВИТЛ МВД СССР. Реабилитирован 23 мая 1957 г. I отделом следственного управления КГБ при СМ СССР92.
Таким образом, следственные органы целенаправленно стремились доказать связь с японской разведкой руководителей ЯАССР. Тщательный анализ материалов показал, что лица, проходившие по связям с японской разведкой, были осуждены необоснованно и незаконно. В настоящее время судебными органами эти дела пересмотрены, и осужденные лица полностью реабилитированы.
Сведений о С.Н. Донском (старшем) как о японском агенте в архивном фонде КГБ при Совете Министров ЯАССР не обнаружено. С.Н. Донской умер в больнице Бутырской тюрьмы 5 июня 1938 г. 10 января 1939 г. было принято постановление о прекращении дела ввиду его смерти93. 19 сентября 1957 г. С.Н. Донской (старший) реабилитирован постановлением заместителя главного военного прокурора СССР94.
90
4 марта 1938 г. арестован по «золотому делу» старший экономист «Союззолотопродснаба» Кузьма Осипович Гаврилов95. Его имя длительное время нигде не упоминалось по политическим соображениям. В 1922 г. он направил Якутской организации ВКП(б) свои известные тезисы «Об отношении к якутской беспартийной интеллигенции». В условиях однопартийной системы этот документ в последующие годы стал характеризоваться как контрреволюционный, антисоветский по своему смыслу и содержанию, хотя на самом деле это была попытка вовлечь в активную советскую работу старые кадры дореволюционной Якутии, которые составляли грамотную часть населения и в силу своих знаний и опыта могли наиболее компетентно решать вопросы экономики, политики и культуры. Организатор респотребсоюза «Холбос», экономист, писатель, языковед, он смело выразил свое видение проблемы взаимоотношений компартии с беспартийной интеллигенцией: «... 3. а) местные организации компартии должны согласовать свою деятельность с организацией якутской беспартийной интеллигенции; б) разработка и проведение декретов и постановлений Якутреспублики обязательно должны проводиться с участием представителей организованной якутской беспартийной интеллигенции;... 8. Не только разрешение, но и поощрение частной инициативы в развитии торговли и промышленности; 9. Оказать правительственное содействие в развитии кооперации...»96. К сожалению, в этих тезисах компартия усмотрела посягательство на свою монопольную власть. Время доказало прогрессивность взглядов К.О. Гаврилова, основные положения его тезисов были реализованы в ходе новой экономической политики. Приговором Военной коллегии Верховного суда СССР от 15 сентября 1938 г. он обвинялся в том, что с 1919 г. являлся активным участником антисоветской буржуазно-националистической, впоследствии террористической, дивер-сионно-вредительской организации, действовавшей на территории Якутской АССР и ставящей своей целью вооруженное отторжение Якутии от СССР и создание буржуазного государства под протекторатом Японии; был одним из организаторов антисоветских восстаний в Якутии, снабжая повстанческие отряды боеприпасами и продовольствием; в
91
1933 г., работая в Москве старшим экономистом «Золото-продснаба», занимался вредительством в планировании снабжения золотых приисков, являлся агентом английских и японских разведок, снабжая их шпионскими сведениями о золотопромышленности Союза. Приговор приведен в исполнение в тот же день97.
По материалам следственных дел того времени выходило, что во всех краях, областях и республиках существовали широко разветвленные «правотроцкистские, шпионско-терро-ристические, диверсионно-вредительские» «организации» и «центры» и, как правило, эти «организации» и «центры» почему-то возглавлялись первыми секретарями обкомов, крайкомов или ЦК нацкомпартий.
Обвинение К.О. Гаврилова основано на собственных вымышленных показаниях от 16 августа 1938 г. Так, он «признал», что как член Якутского трудового союза федералистов выступал в блоке с эсерами в выборах во Всероссийское Учредительное собрание в 1919 г., и с этого времени начинается его антисоветская деятельность. Как известно, выборы в Учредительное собрание в г. Якутске проходили не в 1919 г., а в ноябре 1917 г.
К.О. Гаврилова заставили признаться также в том, что он осуществлял связь с английской разведкой через Н.Г. Мит-кевича, бывшего эсера, юриста. В 1925 г. Н.Г. Миткевич выехал в Англию в качестве служащего Центросоюза по сбыту пушнины. В 1927 г. якобы письмо от него передала Н.П. Семенова, связь они осуществляли до 1932 г. Но арестованная в 1937 г. Н.П. Семенова, служащая ГУСМП, не давала никаких показаний на К.О. Гаврилова и Н.Г. Мит-кевича. Сама она была обвинена в шпионской деятельности в пользу Японии, а не Англии98.
П.Д. Яковлев, Г.Г. Колесов, А.Л. Бахсыров, с которыми К.О. Гаврилов якобы был связан, в суде отказались от показаний и отрицали причастность к контрреволюционной организации. «Показания» К.О. Гаврилова П.Д. Яковлев и Г.Г. Колесов назвали ложными99.
В качестве вещественного доказательства виновности К.О. Гаврилова в антисоветской деятельности служат лишь его тезисы о беспартийной интеллигенции, представленные в
92
Наркомнац. На основании закона от 1 декабря 1934 г. К.О. Гаврилов расстрелян в день вынесения приговора, 15 сентября 1938 г. вместе с И.Н. Бараховым. В литературе дата смерти указана неверно100, видимо, авторы исходили из справки ЗАГСа, в которой зачастую давалась неверная информация.
22 апреля 1938 г. арестован известный якутский ученый, этнограф Гаврил Васильевич Ксенофонтов — старший научный сотрудник Научно-исследовательского института языка и культуры. Он жил в г. Дмитрове Московской области, писал второй том исследования о происхождении народа саха «Ураангхай-сахалар». На судебном заседании Военной коллегии Верховного суда СССР от 28 августа 1938 г.101 Ксенофонтов признал себя виновным как «участник антисоветской националистической организации», просил о снисхождении. По приговору расстрелян 28 августа 1938 г. Так трагически оборвалась жизнь талантливого ученого, который находился в расцвете творческих сил. Его работы по проблемам шаманизма, истории религии и культуры народов Азии, этногенеза якутов не утратили научного значения по сей день. Определением Военной коллегии Верховного суда СССР Г.В. Ксенофонтов реабилитирован 22 августа 1957 г.
В следственных делах обвиняемых красной нитью проходит еще один тезис НКВД, что участниками контрреволюционного, буржуазно-националистического подполья Якутии являлись тойоны, белобандиты, руководители белобандитского антисоветского восстания. Необходимо было наглядно продемонстрировать данный тезис на конкретных уголовных делах. Для этой цели в разное время арестованы: бывший секретарь ЦИК ЯАССР, старший редактор якутской редакции «Учпедгиза» в Москве С.Г. Потапов (23 июня 1938 г.), консультант Всесоюзной сельскохозяйственной выставки Дальневосточного павильона в Москве Г.Г. Колесов (19 апреля 1938 г.), бывший заместитель наркома внутренней торговли Якутской АССР, позже бухгалтер курортного управления в г. Кашине П.Д. Яковлев. Все они проходят по одному делу. Согласно обвинительному заключению от 19 января 1939 г., °ни, работая в Москве, якобы руководили контрреволюционным подпольем в Якутии, активно вели пропаганду идей самостоятельной якутской буржуазно-демократической госу-
93
дарственности; являлись организаторами антисоветского вое*; стания в Якутии; ставили своей задачей отторжение Якутии^ от СССР путем вооруженного восстания, проводили шпионскую, вредительскую деятельность102.
Тщательный анализ следственных материалов показал, что осуждены они были необоснованно и незаконно. Предварительное следствие проводилось с грубейшими нарушениями уголовно-процессуального закона. Дела С.Г. Потапова, Г.Г. Ко-.? лесова, П.Д. Яковлева были искусственно объединены ? декабря 1938 г. якобы по причине того, что они являлись членами одной и той же контрреволюционной подпольной организации в Якутии.
Особо подчеркиваются социальное происхождение Сера* фима Георгиевича Потапова, как выходца из «тойонов», его причастность к так называемому «контрреволюционному ? подполью троцкизма» и вхождение в 1932 г. в антисоветскую i повстанческую националистическую организацию. Таким образом, С.Г. Потапова следствие представляет как связующее i звено между «троцкистами» и «буржуазными националистами». Доведенный до психического расстройства избиениями j и пытками, Потапов подписывал подряд все бумаги.
По воспоминаниям Э.З. Эренбург, жены С.Г. Потапова, в июне 1938 г. была инсценирована его недельная командировка от партийного комитета, во время которой он находился в op- | ганах НКВД. Оттуда он вернулся очень больным, с манией преследования, пытался повеситься. Затем был вновь арестован 1 и осужден будучи в невменяемом состоянии. Пришел в себя \ в лагере через полтора года и написал жене, что долго болел шизофренией и не помнит, за что и на сколько осужден w\ Данное обстоятельство лишний раз подтверждает, что предварительное следствие велось с грубейшими нарушениями уголовно-процессуального кодекса.
Основанием для ареста профессора Георгия Георгиевича; Колесова послужило то, что следственные органы допрашивали его еще в 1918 г. в качестве свидетеля олекминских событий. Летом 1918 г. он вместе с другим студентом ~ Т.А. Слепцовым, возвращаясь с учебы в г. Томске, из-за отсутствия транспорта задержался в г. Олекминске, где в то время находилась комиссия Центросибири во главе с ПА. Ой-
94
унским. Комиссия вела переговоры с Якутском о мирной ликвидации белогвардейской авантюры в Якутской области. Переговоры были прерваны, комиссия Центросибири выехала обратно в Иркутск.
В конце 1937 г. в газете «Социалистическая Якутия» П.А. Ойунский опубликовал свои воспоминания об этих событиях под названием «1918 г.» В воспоминаниях дана сугубо негативная оценка роли Г.Г. Колесова, как пособника руководителей олекминской белогвардейщины в срыве мирных переговоров 104. Данный момент фигурирует в личном заявлении Г.Г. Колесова прокурору СССР в феврале 1940 г.: «...В воспоминаниях Ойунского некоторые факты, относящиеся к 1918 г. и касающиеся меня, изложены неправильно... Воспоминание Ойунского и мое письмо к нему (копия) были взяты у меня при аресте...»105.
Следственные органы добивались признания именно своей версии относительно «вины» арестованных. Если же она не находила достаточного подтверждения признательными показаниями, НКВД выдвигал иную, порой совершенно обратную первой. Так, в заявлении секретарю ЦК ВКП(б) А.А. Жданову Колесов раскрывает механизм следствия: «... За все время предварительного следствия, длившегося у меня около года, следователь проводил установку и заставлял писать показание, что я состоял членом антисоветской организации, существующей самостоятельно и независимо от культурно-просветительного общества «Саха омук», в котором я принимал участие в 1925 г. После окончания следствия у меня следователь добивался уже новых показаний, противоположных ранее данным, о том, что антисоветской организацией, в которой я состоял, было общество «Саха омук»...»106. Колесов подробно пишет о незаконных методах следствия, о моральном и физическом воздействии на обвиняемых с целью добиться признательных показаний и о том, что ему на суде не была дана возможность изложить доказательства своей невиновности. Дело Г.Г. Колесова получило достаточное освещение в работах СИ. Ковлекова107.
В материалах обвинения Г.Г. Колесова утверждается, что он «происходит из зажиточной семьи, национальный интеллигент, участник контрреволюционного заговора 1921 г.,
95
один из главарей контрреволюционной националистической организации «Саха омук», состоял в Якутском трудовом союзе федералистов, нелегальной повстанческой организации, один из руководителей контрреволюционной буржуазно-националистической организации в Якутии, связан с агентами японской разведки»108. В соответствии с этим обвинением во время следствия 27 сентября 1938 г. НКВД «получил» от арестованного Г.Г. Колесова признание в том, что он вступил в «антисоветскую националистическую организацию «Саха омук» в 1924 г. по предложению П.А. Ойунского». Но замысел следователей не удался, т.к. 8 декабря 1938 г. Г.Г. Колесов на допросе настоял на том, чтобы в протоколе было записано, что он не являлся участником буржуазно-националистической организации, а состоял в культурно-просветительном обществе «Саха омук» с осени 1924 г. по осень 1925 г., т.е. всего один год109.
На суд были представлены так называемые вещественные доказательства: тезисы К.О. Гаврилова, якобы изъятые у Г.Г. Колесова при обыске, и два информационных письма «Союззолото» для С.Г. Потапова.
19 апреля 1939 г. состоялось закрытое судебное заседание по делу Г.Г. Колесова, С.Г. Потапова и П.Д. Яковлева ш. Ходатайство Г.Г. Колесова о вызове в суд в качестве свидетелей П.А. Ойунского, М.К. Аммосова (а также о приобщении документов) было отклонено по причине «отсутствия» сведений об их местонахождении.
С.Г. Потапов «подтвердил» свою виновность в том, что состоял в буржуазно-националистической организации «Саха омук» до 1934 г., но отрицал шпионскую деятельность111.
Петр Дмитриевич Яковлев отрицал участие в контрреволюционной организации, упорно отстаивая характер «Саха омук» как культурно-просветительного общества. Свои признания, данные им вынужденно на предварительном следствии в результате мер физического воздействия, отрицал. Он был осужден вторично как активный участник белобандиского антисоветского восстания 1921—1922 гг. Дело его понадобилось для доказательства контрреволюционного, антисоветского характера «организации» и обоснования ее вредительской деятельности.
96
П.Д. Яковлев справедливо отмечал, что ему по существу были предъявлены те же обвинения, что и в 1929 г., за которые он понес наказание, и Военная коллегия не может осудить вторично. Просил суд внимательно рассмотреть его дело и учесть его происхождение из крестьян-бедняков. Признавая свои ошибки в прошлом, когда он участвовал в делегации, прибывшей к генералу Дитерехсу во Владивосток в 1922 г., заверил суд в том, что теперь он стоит твердо за советскую власть112.
Г.Г. Колесов тоже настаивал на культурно-просветительном характере организации «Саха омук», утверждал, что ни в какие контрреволюционные организации не входил, все обвинения категорически отрицал, находя их абсурдными и ничем не обоснованными.
Военная коллегия Верховного суда СССР 19 апреля 1939 г. Потапова Серафима Георгиевича приговорила к лишению свободы сроком на 10 лет с отбыванием в исправительно-трудовом лагере, с поражением в правах на 5 лет и конфискацией всего имущества; Колесова Георгия Георгиевича и Яковлева Петра Дмитриевича — к лишению свободы сроком на 8 лет каждого, также с отбыванием в ИТЛ, с поражением в правах на 5 лет и конфискацией имущества. Приговор обжалованию не подлежал113. Здесь уместно отметить, что волна репрессий в 1939 г. пошла на убыль. Арестованные и осужденные в этом году зачастую приговаривались не к высшей мере наказания, а к длительным срокам заключения, некоторые освобождались за недостаточностью улик. Сыграло роль и то обстоятельство, что произошли перемены в самой системе НКВД — новый нарком внутренних дел СССР Л.П. Берия устанавливал свои порядки, доказывая преступность деяний своего предшественника Н.И. Ежова и его подчиненных.
Когда волна массовых репрессий к 1939 г. начала ослабевать и руководители местных партийных организаций стали ставить в вину работникам НКВД применение физического воздействия к арестованным, Сталин направил шифрованную телеграмму секретарям обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий, наркомам внутренних дел, начальникам Управлений НКВД, которая гласила: «ЦК ВКП (б) разъясняет, что применение
97
физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 г. с разрешения ЦК ВКП(б)... Известно, что все буржуазные разведки применяют физическое воздействие в отношении представителей социалистического пролетариата и притом применяют его в самых безобразных формах. Спрашивается, почему социалистическая разведка должна быть более гуманна в отношении заядлых агентов буржуазии, заклятых врагов рабочего класса и колхозников. ЦК ВКП(б) считает, что метод физического воздействия должен обязательно применяться и впредь, в виде исключения, в отношении явных и неразоружающихся врагов народа, как совершенно правильный и целесообразный метод»114.
Таким образом, самые грубые нарушения социалистической законности, пытки и истязания, приводившие к оговорам и самооговорам невинных людей, были санкционированы Сталиным от имени ЦК ВКП(б).
В настоящее время судебными органами дела Г.Г. Колесова, ПД. Яковлева, С.Г. Потапова пересмотрены и они полностью реабилитированы. Сохранились их письма, заявления уже после осуждения, которые раскрывают механизм создания «дутых» дел.
Г.Г. Колесов в заявлении секретарю ЦК ВКП(б) АА. Жданову в январе 1940 г. пишет, что никогда ни в какой антисоветской организации не состоял. Следователь особо добивался получения показаний о шпионской работе и о деятельности антисоветской организации. В результате избиений Колесов дал ложные показания, что состоял в антисоветской организации и по ее заданию проводил вредительство по своей работе115.
В заявлении прокурору СССР от 29 декабря 1939 г. Колесов доказывает ложность «показаний» на него: во-первых, он не мог состоять членом организации П.В. Ксенофонтова, т.к. выехал из Якутии в 1926 г., во-вторых, «показания» М.К. Аммосова и П.Н. Гуляева не обоснованы, потому что он не виделся с ними с 1923 по 1925 г. «Участник антисоветской организации» И.Н. Барахов утверждал, наоборот, что он не знает Г.Г. Колесова как члена антисоветской организации. Сам Г.Г. Колесов П.Д. Яковлева, с которым проходил по одному делу» после 1925 г. впервые увидел в 1939 г. на
98
суде. На суде им было предъявлено обвинение в том, что они руководили из Москвы антисоветской организацией в Якутии, вели пропаганду для создания самостоятельного Якутского государства, организовали вооруженное восстание против советской власти. Эти обвинения на следствии не предъявлялись, отсутствовали свидетельства других арестованных, не было конкретных фактов116.
1 апреля 1940 г. П.Д. Яковлев написал жалобу Верховному прокурору СССР, в которой раскрывает незаконные методы следствия. Следователь сразу потребовал от П.Д. Яковлева заявление на имя наркома НКВД Н.И. Ежова с признанием себя виновным и обещанием дать чистосердечное признание
0 шпионаже в пользу Японии, вредительстве, диверсиях, а также о том, что состоял членом Московской подпольной контрреволюционной организации якутов. П.Д. Яковлев категорически отказался писать заявление, за что ему пригрозили подвергнуть репрессиям всю его семью (у него было трое детей) .
По ст. 58, п. 2, 8, 11 П.Д. Яковлев был осужден на восемь лет с отбыванием в лагере. О том, как произвольно менялись пункты обвинения, свидетельствуют его жалобы Верховному прокурору СССР от 28 октября 1939 г. и прокурору по делам ЯАССР Жуковскому от 18 марта 1941 г.118. Ни во время следствия, ни в обвинительном заключении п. 8 (о терроре) предъявлен ему не был. Необоснованность обвинительного заключения признала Военная коллегия Верховного суда СССР, оправдав осужденных выше лиц по пунктам
1 "а", 7 и 11. Затем во время отбывания наказания П.Д. Яковлеву объявили, что он дополнительно осужден 27 февраля 1941 г. по пунктам 2 и 10 ст. 58 УК без указания срока.
Обвинение об участии в «Саха-омук» П.Д. Яковлев отвергает, объясняя, что он был председателем другого культурно-просветительного общества — «Саха-аймах», которое существовало до советской власти. «Национализм» его проявился именно в активной деятельности по пропаганде всеобщего образования среди якутского народа как необходимого условия Для культурного и экономического развития. Он никогда не считал возможным отделение самостоятельного якутского государства, доказывая вековую культурно-историческую связь
99
с Россией, а мысль о протекторате Японии над Якутией считал «дикой и пагубноошибочной». Да и мог ли быть национа-листом человек, дети которого говорили только на русском языке?
Делегация, в составе которой П.Д. Яковлев был направлен во Владивосток, совершенно бездействовала и никаких мер помощи повстанцам не предприняла. Вызов в Якутию генерала Пепеляева был осуществлен другой делегацией, которую возглавлял эсер П.А. Куликовский, и генерал Пепеляев выехал из Владивостока до прибытия второй делегации. Ни одного обращения к иностранным государствам, ни одного враждебного выступления в русской и иностранной прессе ими не было сделано, никаких переговоров с японским правительством не велось. Нарезное оружие для повстанцев доставил американский торговец Олаф Свенсон по заказу П.А. Куликовского при содействии купцов ПА. Кушнарева и Г.В. Никифорова. Вина П.Д. Яковлева заключалась в том, что он принимал это оружие как заведующий складом. Этим по сути и завершается его антисоветская деятельность. Из лагеря он писал: «Советская власть и партия дали якутскому народу в тысячу раз больше того, о чем мечтал я в молодые годы»119. Поражают откровение и вера человека в ту власть, которая обошлась с ним так несправедливо.
Сохранились письма П.Д. Яковлева. Первое письмо написано 20 ноября 1939 г. из Ново-Ивановского отделения Сиблага, 4-го лагерного пункта, который находился в с. Верхние Чебулы (недалеко от города Мариинска) Новосибирской области. Письма характеризуют П.Д. Яковлева как человека сильной воли, высокой культуры, любящего отца: «Я не индивидуальный преступник, а заключенный в числе многих по политическим соображениям, и Советская власть освободит меня и прочих тогда, когда наступит для этого подходящее время или срок...».120 Получив отказ о пересмотре дела он не теряет надежды: «Не говоря о фактическом положении, имеются формальные основания для пересмотра дела».121
В каждом письме справляется о детях, радуется их успехам, живо интересуется родным городом: «Как выглядит теперь город Якутск, вымощены ли улицы, как работает водопровод? Как работает Якутский театр, какие новые постановки, как
100
обстоит музыкальное и вокальное оформление в театре? Кто выдающиеся артисты? Хотел бы знать о росте промышленности и сельском хозяйстве, учебных заведениях?»122. В последнем письме из-за плохого состояния здоровья прощается со всей семьей, завещает жить дружно и счастливо, к своей смерти относится философски, понимая, что каждому дано свое время и пришло его время уйти.
С.Г. Потапова привезли на Колыму 25 октября 1939 г. Работал в лагере лесорубом, землекопом на дорожном строительстве, рабочим на Аркагалинской электростанции. Он тоже написал заявления в феврале 1941 г. главному прокурору, в ЦК ВКП(б), председателю комиссии партийного контроля, председателю Президиума Верховного Совета СССР М.И. Калинину о нарушениях уголовно-процессуальных норм во время следствия123. Заявления он писал из с. Нечаево Хабаровского края, отделения лагерного пункта Белюкчан. СВТЛ. Не дождавшись ответа, умер от истощения и непосильных работ в 1942 г. в лагере (в 100 км от управления «Янстрой») Дальстроя.
Самым последним из якутян в г. Москве был арестован СВ. Васильев, один из бывших руководителей ЯАССР, член партии с 1917 г. Степан Васильевич Васильев, 1898 г. р., уроженец Бордонского наслега Мегежекского (Нюрбинского) улуса Вилюйского округа, председатель ОКК ВКП (б) в Якутии, с 1928 г. до марта 1939 г. член КПК при ЦК ВКП(б), в момент ареста — директор второго авторемонтного завода в г. Москве, из якутян ближе всех стоял к высшей партийной номенклатуре, хорошо знал, как создаются «дутые» дела в НКВД. Еще в 1930 г. он способствовал освобождению незаконно приговоренного к высшей мере наказания директора Якутторга С.Н. Донского (старшего).
В постановлении об аресте, утвержденном Л.П. Берия 5 ноября 1939 г., ему предъявлено обвинение: «Как один из руководителей организации,... участник антисоветской организации повстанческих кадров, содействовал вооруженным выступлениям белобандитских отрядов против Советской власти, покрывал и защищал участников белогвардейских восстаний (Донского и др.)»124.
101
No comments:
Post a Comment