2 Т.С.Иванова Из истории политических репрессий в Якутии

ной «тройки» по ликвидации движения К.К. Байкалова, в декабре 1927 г. составила 150 человек, по данным самого П.В. Ксе­нофонтова, — 100—200 человек52.
В первой половине ноября через инструктора сельско­хозяйственного кредитного общества «Салгабыл» П.Д. Яков­лева конфедералисты передали в ЯЦИК программу своей партии для обсуждения и принятия решения до 25 ноября, в противном случае предупреждали о начале военных действий. Но документ по политическим соображениям не рассматри­вался. 26 ноября 1927 г. И.Я. Строду в Покровск были переданы письма из штаба партизанских отрядов «Западной боевой группы», программа партии и обращение к красно­армейцам. Конфедералисты обвинили правительство в прес­тупном молчании и желании кровопролития. 28 ноября 1927 г., заслушав информацию особоуполномоченного ОГПУ по ЯАССР С. Буды о военно-оперативной обстановке, сов­местное заседание Президиума ЦИК и СНК ЯАССР приняло решение, «не останавливаясь ни перед какими расходами и жертвами, сломать сопротивление... враждебных Советской власти группировок» и предложило им немедленно сдаться и сложить оружие. Для согласования действий с военным командованием в отряд И.Я. Строда был направлен член Президиума ЯЦИК Н.В. Бубякин53.
3—4 декабря 1927 г. в местности Мытатцы Западно-Кангаласского улуса состоялось объединенное заседание сил конфедералистов, которое вел М.К. Артемьев. По решению собравшихся название партии было переименовано в Якутскую советскую социалистическую партию середняцко-бедняцкого крестьянства (конфедералистов). Постановили открыть доступ в партию трудовому русскому населению и приступить к ор­ганизационной работе на левом побережье р. Лены. Обсудив постановление Президиума ЦИК и СНК ЯАССР от 28 ноября 1927 г. пришли к выводу, что «социалистическое пра­вительство... заняло позицию чисто бюрократического рас­смотрения народного движения как контрреволюционного», и решили «добиваться идейной капитуляции угрозой военной силы»54. Требование правительства о мирной сдаче было отклонено. Мирошниченко и В.М. Слепцову было поручено составить воззвание к населению и членам ВКП(б) на русском
29
и якутском языках. Более чем уверенностью в своей правоте можно констатировать решение изыскать способ подпольной работы среди партийных якутов и организовать в г. Якутске агентурную сеть. На заседании присутствовали члены ЦК СМ. Михайлов, И.Л. Белолюбский (Кумахтахов), Исаков, С.Н. Данилов (Ленский), Оторов, В.М. Слепцов, СИ. Ми­хайлов, П.Г. Оморусов, Боев, Трубачев, ДМ. Ефимов, П.В. Ксе­нофонтов, Панкратов, Софонов, члены ЦКК — И.Г. Кириллов (Киров), М.К. Артемьев, А. Оморусова и представители партизанского отряда — В.Н. Нестеров, П.И. Гаврильев, Г.О. Чемокин, С.А. Кириллин. Ввиду приближения отряда И.Я. Строда из 140 добровольцев и 115 бойцов военной дружины55, из м. Мытатцы повстанцы выступили по двум направлениям для соединения в Баягантайском улусе: отряд И.Г. Кириллова и М.К. Артемьева направился через Намцы в Дюпсинский улус, отряд СМ. Михайлова — в Западно-Кангаласский, и они объединились в январе 1928 г.
Между тем события принимали другой оборот. 17 декабря 1927 г. в Якутск к секретарю обкома и бывшему главно­командующему войсками ЯАССР К. К. Байкалову приехал заведующий факторией Якутторга Василий Никифорович Ксенофонтов поговорить с ним лично о судьбе своего сына П.В. Ксенофонтова. По решению оперативной «тройки» (К.К. Байкалов, председатель СНК СВ. Васильев, С. Буда), К.К. Байкалов написал письмо П.В. Ксенофонтову с гарантией «не привлечения к ответственности». С. Буда выдал пропуск на свободный проезд в город В.Н. Ксенофонтову и П.В. Ксе­нофонтову56. При этом члены оперативной «тройки» исходили из установок Политбюро ЦК ВКП(б). Еще 18 ноября 1927 г. бюро обкома настаивало на том, чтобы исполнение приговоров о высшей мере наказания отложить до ликвидации движения. Это подтвердило Политбюро ЦК ВКП(б) теле­граммой от 24 ноября 1927 г.: «Всех руководителей и активных участников бандитизма вывезти из Якутии»57. Затем ситуация резко меняется. 28 декабря 1927 г. уполномоченный ОГПУ С. Буда информировал бюро обкома о директивах Г.Г. Ягоды, дающих право производить расстрелы не только лично С. Буде, но и всем командирам. После получения 30 декабря 1927 г. постановления Политбюро ЦК ВКП(б) о возложении всей
30
ответственности за подавление восстания в Якутии на органы ГПУ, бюро обкома уже не занималось даже обсуждением этого вопроса, считая, что таким образом может произвести давление на органы ГПУ и нарушить постановление ЦК. Несмотря на это, 22 января 1928 г. была получена директива ЦК ВКП(б) от 21 января 1928 г. о роспуске оперативной «тройки» (за нарушение директивы ЦК, неисполнение распоряжения ОГПУ, политические переговоры с «банди­тами») и невмешательстве в дела ОГПУ; К.К. Байкалов был отозван в ЦК, а И.Я. Строд отстранен от должности за невыполнение приказов ОГПУ58.
Получив сообщение, что центр решил подавить движение вооруженным путем, не останавливаясь ни перед чем, 1 января 1928 г. П.В. Ксенофонтов шился на квартиру К.К. Байкалова, где был арестован и препровожден в ЯО ОГПУ59. При этом он вполне сознавал, что идет на верную гибель, тем не менее, не отказываясь от своих политических взглядов, надеялся на мирный исход событий. 17 января 1928 г. он написал письмо членам ЦК и ЦКК конфедералистов с призывом прекратить военную демонстрацию, искренне поверив сам в возможность переговоров с властями: «...Отказ от вооруженной борьбы гарантирует даже формально — т.е. по закону — значительное снисхождение и тем более не дает права на какую-либо расправу с участниками движения,... если все добровольно сложат оружие... Всех добровольно сдающихся освобождают, совершенно не привлекая к какой-либо ответ­ственности, в чем уверил меня т. Буда (ко вчерашнему дню освобождено 18 человек)... Наши требования переданы центру...» 60.
Конфедералисты последовательно и до конца проводили свою тактику «военной демонстрации». Уклоняясь от боя, они сделали переход примерно в 1,5—2 тыс. км, и отряды частей Красной Армии, загнав лошадей и измотав людей, остались далеко позади. Параллельно с начатыми переговорами С. Бу­да дал распоряжение командирам отрядов о расстреле на месте всех сдававшихся. Строд и Корякин отказались исполнить приказ, действуя по методу бескровной ликвидации анти­советских группировок в 1922—1923 гг. и 1925 г.
31
О письме П.В. Ксенофонтова к своим соратникам и о распоряжении С. Буды члены оперативной «тройки» СВ. Ва­сильев и К. К. Байкалов узнали позже61. В самостоятельных действиях сотрудника ОГПУ С. Буды усматриваются уже сложившиеся к тому времени абсолютные полномочия органов ОГПУ как орудия подавления инакомыслящих при решении вопросов политического характера. Чтобы сдававшиеся не узнали о внесудебных расстрелах в городе, навстречу им выез­жали сотрудники ОГПУ для ареста и препровождения в город. 27 января 1928 г. добровольно сдался отряд СМ. Ми­хайлова, 6 февраля — отряд М.К. Артемьева62. Председатель «тройки» К.К. Байкалов в докладной комиссии Политбюро ЦК ВКП(б) отметил, что линия Новосибирска на «техни­ческую ликвидацию» (т.е. физическое уничтожение) отрядов привела бы к осложнениям, т.к., узнав о расстрелах, они безусловно не сдались бы63.
По делам «командного состава» и 59 рядовых участников движения попеременно вели следствие специально команди­рованные из центра в Якутск уполномоченные ОГПУ по Сибкраю Кунцевич, Воротилов и Буда. Дело «конфедералистов» изучено прокурором ЯАССР ОФ. Гоголевым и на основании п. «в» ст. 3 секретного Постановления Президиума ЦИК СССР от 9 мая 1924 г., приказа ОГПУ от 23 мая 1924 г., распоряжений ОГПУ по Сибкраю от 16 октября и 2 декабря 1927 г. передано особоуполномоченному коллегии ОГПУ СССР СВ. Пузицкому для вынесения внесудебного при­говора. 27 марта 1928 г. 20 человек командного состава приговорены им к расстрелу, 4 — к различным срокам зак­лючения. До этого постановлением от 10 марта им же осуждено 59 участников движения, из них 34 приговорены к расстрелу (расстреляны 13 и 17 марта 1928 г.), 25 — к различным сро­кам заключения64 (см. приложение 1).
Почти все осужденные по делу не отрицали своего участия в движении. Данное обстоятельство оценено органами ОГПУ как признание вины в контрреволюционном вооруженном восстании. Из материалов «уголовного дела» усматривается, что имевшие место перестрелки с отрядом И.Я. Строда носили обоюдный характер и были связаны с преследованием. Под Абагой во время перестрелки человеческие жертвы
32
были только в отряде М.К. Артемьева. О других жертвах, кроме расстрелянного уполномоченного ГПУ П. Прокопьева, в деле не указано.
Следствие по делу проведено с грубыми нарушениями процессуального законодательства (обвиняемым не представ­лялись материалы дела для ознакомления, не было обеспечено право на защиту и т.д.). Осужденные, лица в основном безграмотные, не владеющие русским языком, показания «подтверждали» только отпечатками пальцев на протоколах.
Руководитель и идеолог движения П.В. Ксенофонтов был признан виновным в организации контрреволюционного заговора, в намерении путем вооруженной борьбы свергнуть советскую власть в Якутии и через присоединение Охотского побережья в союзе с Японией создать буржуазно-демокра­тическое государство. Другие лица, осужденные по этому же делу, обвинялись в организации и осуществлении в 1927 г. вооруженного восстания с целью отторжения Якутии от РСФСР и СССР, в совершении грабежей и убийств и дру­гих насильственных действий в отношении населения.
Сам П.В. Ксенофонтов по предъявленному обвинению виновным себя не признал. В ходе всего предварительного следствия утверждал, что его идеи и действия соответствовали Декларации прав трудящихся и эксплуатируемого народа, Конституции СССР, решениям съездов Советов, ВКП(б) и работам В.И. Ленина по национальным вопросам. Он приз­навал, что был инициатором идеи самоопределения Якутии и вхождения ее в состав СССР на правах суверенной союзной республики на основании союзного договора. Обвинение в намерении отторжения Якутии в самостоятельное государство путем свержения существующего строя и законной власти отрицал. Свой довод в программе обосновывал тем, что сох­ранение якутской нации возможно только при социализме.
В период следствия Ксенофонтов не скрывал своего от­рицательного отношения к деятельности областной партийной организации, считал, что она творит произвол, механически претворяя в жизнь решения центра, не учитывает особенности местных условий и традиционного уклада жизни местного населения. Из документов видно, что Ксенофонтов выступал против ущемления интересов якутского крестьянства за счет
33
новых переселенцев, поскольку возможности скудных северных земель считал ограниченными. Кроме того, «прирезки» земель, по его мнению, нарушали сложившийся вековой уклад жизни местного населения, живущего в значительной степени за счет рыболовства и охоты, т.е. выражал свое личное отношение к промышленному освоению края.
К материалам дела в качестве вещественных доказательств антигосударственной деятельности приобщены рукописные теоретические работы П.В. Ксенофонтова: «Программа Младоякутской национальной советской социалистической партии середняцко-бедняцкого крестьянства (конфедера-листов)»; «Устав партии конфедералистов», составленные в начале октября 1927 г.; «Декларация о временных адми­нистративных и судебных установлениях»; копия проекта Конституции ЯАССР; статья «Международное положение СССР»65. Из анализа этих документов можно сделать вывод, что Ксенофонтов был сторонником советской социалистической системы при руководящей роли ВКП(б), с правом одновремен­ного существования советской социалистической крестьянской партии Якутии. Резкая критика П.В. Ксенофонтова была направлена против Якутского обкома ВКП(б), а не всей партии в целом. Свидетельство тому — требование изменить Конституцию ЯАССР на принципах договорных отношений с СССР, надежда привлечь внимание центральных органов власти путем вооруженной демонстрации, показать ее народный характер, признание классовой диктатуры пролетариата и общеполитического руководства за ВКП(б) в представленных программных документах. При этом встречаются и противо­речивые суждения, о роли компартии, например: «Совнарком должен быть назначаем якутским комитетом ВКП.... Якутскому комитету ВКП должно быть предоставлено право участия в отправлении законодательной функции в форме права утвер­ждать и отклонять законопроекты, принятые как ЯЦИКом, так и Всеякутским съездом...»66 и другое — «По действующей советской конституции все функции Верховной власти: законо­дательная, правительственная и судебная не обособлены одна от другой и отправляются (управляются. — Т.И.) одним и тем же органом, а фактически даже одной партией... необходимо обособление правительственной власти от законодательной,...
34
власть большевиков по существу не ограничена никакими за­конами»67. Однако нельзя не отметить, что после оценки движения Якутским обкомом ВКП(б) как «бандитского» отношение П.В. Ксенофонтова к правительству резко меняется в негативную сторону.
В «Речи к повстанческой интеллигенции» в конце октября 1927 г.68 большое внимание уделено требованиям расширения политических прав трудящихся, разделения исполнительной, законодательной и судебной властей. Здесь проявилась идеа­листическая вера Ксенофонтова в закон, поэтому внесение изменений в действующую конституцию он предполагал своими способами и надеялся, что избранный им путь поднятия на­родного движения, по его мнению, не выходящий за рамки закона, также будет рассматриваться в законном порядке.
В своей программе конфедералисты были солидарны с целями и задачами ВКП(б): «... Партия... ставит первостепен­ной и основной своей задачей всемерное содействие действи­тельному утверждению социализма в Якутии и неуклонную борьбу со всякими контрреволюционными, антисоветскими устремлениями... Единственный правильный путь..., так же как и ВКП, видит в твердо взятом курсе к постепенному, но неуклонному развитию всех видов кооперации,... к укреплению коллективных форм земледельческого и скотоводческого хо­зяйства на основе электрификации таковых... Так же как ВКП, вполне признает безусловную необходимость постепенной индустриализации страны на социалистических началах...»69.
Во главу угла требований своей партии П.В. Ксенофонтов ставил принцип «конфедерализма», т.е. выход ЯАССР из состава РСФСР, повышение статуса республики до союзной и вхождение ее в состав СССР на особо договорных усло­виях в качестве равноправной стороны. В программе предус­мотрены основные пункты Союзного договора, в котором «устанавливается вполне достаточная гарантия сохранения социалистического характера нашей республики, а с другой стороны, Якутской ССР предоставляется полнота законо­дательной власти в различных отраслях государственного строительства с теми ограничениями, которые будут установлены добровольным соглашением равноправных сторон...»70. По договору Якутская ССР «всю полноту полномочий в области
35
военной и дипломатической защиты ее интересов, а также по делам народной связи и путей сообщения» передает Союзу. Таким образом, обвинения П.В. Ксенофонтова как сторон­ника буржуазного самоопределения и отторжения Якутии от СССР беспочвенны и показывают предвзятый подход властей к участникам событий. Более или менее объективную характеристику этого периода дает председатель СНК ЯАССР М.К. Аммосов: «В истории Якутской организации харак­терным является непрекращающаяся все время вспышка болезни «левизны» в нацвопросе... И вот последняя позиция левых теперь сведена на подразделение нацинтеллигенции на две категории — социально чуждую и социально близкую нам группы. Против первой надо открыть войну, в отношении их никакой национальной политики... Тут, во-первых, налицо полное смешение нацинтеллигенции с местной кулацкой бур­жуазией, во-вторых, яркая выраженная линия на изоляцию и сокрушение нацинтеллигенции»71. С самого начала к «кон-федералистам» примкнули амнистированные участники «повстанческого», антисоветского движения 1921—1925 гг., что послужило поводом для определения его как «контрре­волюционного», «бандитского». Не найдя поддержки в ши­роких общественных кругах, П.В. Ксенофонтов опирался на те социальные слои, которые рассматривались руководством ВКП(б) как потенциальные противники советской власти, к ним неоправданно причислялась также политически необ­разованная улусная молодежь. В условиях усиления левацких тенденций это и послужило дополнительным фактором, который привел к поражению.
Движение «конфедералистов» являлось оппозиционным движением по отношению к политике государства по правовым, экономическим, национальным вопросам, формой открытого протеста против зажима внутрипартийной демократии. По времени оно совпало с началом свертывания нэпа, ограничением советской демократии, складыванием административной системы, характеризующейся централизацией управления и усилением ее репрессивного аппарата. Попытка сопротивления офици­альной политике ВКП(б) (в лице Якутского обкома) и Советов не удалась, идея суверенной республики не могла быть претворена в жизнь в силу объективных и субъективных
36
причин. В условиях складывающейся жесткой социально-политической обстановки, которая привела в конце 20-х гг. к сталинской революции «сверху», смещению с политической арены всех явных и скрытых оппозиционеров, движение «конфедералистов» с самого начала было обречено на провал. Утверждение некоторых авторов, что «народ все видел и по­нимал»72, не соответствует действительности. Развивая об­щественно-политические идеи по вопросам государственности и национальной политики, П.В. Ксенофонтов не учел объек­тивных условий для их претворения. Во-первых, движение «конфедералистов» возникло стихийно, к активным действиям они приступили из-за угрозы ареста, что подтверждается по­казаниями обвиняемых, и боязни возврата к политике «воен­ного коммунизма»; во-вторых, цели и задачи движения не до конца понимали сами участники, являющиеся в основном неграмотными; в-третьих, идейный руководитель П.В. Ксено­фонтов, будучи юристом по образованию, верил в «конститу­ционное» разрешение вопроса путем поднятия народного движения. Самих непосредственных участников движения, как уже указывалось выше, было 160 человек. «Военной демонстрацией» и разъяснением своих требований они вызы­вали неоднозначное отношение у неграмотного населения (в 1926 г. — 43,7%)73, которое подвергалось широкой агитаци­онно-пропагандистской кампании ВКП(б). Дело П.В. Ксе­нофонтова в последующем послужило поводом для развязы­вания репрессий против беспартийной интеллигенции и учащейся молодежи и наступления на капиталистические элементы, т.е. курса на ликвидацию в Якутии кулачества и «социально-чуждой» интеллигенции. В июне 1928 г. член ВКП(б) с 1919 г. С.Г. Иванов в письме к И.Н. Барахову в Москву приводит цифры о расстреле до 100 человек (в печати речь шла о 30) и направлении в ссылку 300 человек по результатам работы членов комиссии ЦК ВКП(б) Осадкина, Столпника и Пуйкана74. Документов, подтверждающих эти данные, пока обнаружить не удалось. Репрессии продолжались до начала 1930 г. и сопровождались отстранением от советской, партийной и общественно-культурной деятельности грамотной части населения республики первого поколения большевиков.
37
В феврале 1928 г. по просьбе руководителей республики в связи с «тунгусским вопросом» и для обследования поли­тического, хозяйственного и культурного состояния ЯАССР прибыла правительственная комиссия во главе с членом ВЦИК Я.В. Полуяном. Через два дня после прибытия комиссии начались массовые аресты и расстрелы без суда. Связав выступление П.В. Ксенофонтова с позицией партийно-советского руководства республики, комиссия ЦК ВКП(б) и ВЦИК охарактеризовала ее как проявление «правого уклона», отметила перерождение партийно-советских кадров в «идеологов буржуазного национализма».
27 марта 1928 г. на объединенном пленуме Якутского обкома ВКП(б) и областной контрольной комиссии по докладу М.К. Аммосова была принята резолюция «О причинах бандитского движения 1927—1928 гг.», которая была отре­дактирована 29 марта 1928 г. на бюро обкома ВКП (б). Основной причиной, обусловившей «перерастание контр­революционных тенденций в форму открытой вооруженной борьбы с Советской властью», пленум считал неправильную линию областного комитета партии в национальном вопросе. По мнению участников пленума, ошибки заключались в амнистии участников антисоветских выступлений 20-х гг., что позволило «сохранить бандитские кадры», и широком вовлечении в советское строительство «кулацко-нацио-налистической интеллигенции». Как следствие этих мер упоминался «заговор» красных партизан 1927 г., недовольных своим положением. В действительности на этом пленуме произошел коренной поворот политики «влево»; под флагом борьбы с бандитизмом началось свертывание нэпа и сведение на нет тех позитивных начинаний, которые были заложены в начале 20-х гг. Безоговорочно были приняты решения XV съезда ВКП(б) о начале борьбы против «растущих кулацких элементов», оказания помощи бедняцким слоям населения. Взамен старой линии обкома, «ориентированной на верхушку интеллигенции», предлагалось взять решительный курс на вовлечение и выдвижение на руководящую работу батрацко-бедняцких и середняцких слоев населения, привлечение трудовой интеллигенции и оказание помощи красным партизанам. Пленум выразил одобрение жесткой линии по ликвидации
38
бандитизма (это была лишь констатация факта, поскольку партийные органы уже не имели права вмешиваться в дела ОГПУ) и принял решение начать борьбу против «усилива­ющейся националистической идеологии», что означало начало борьбы с оппозицией внутри партийных организаций наци­ональных республик, ограничение самоуправленческих прав автономий.
Материалы, подготовленные комиссией Я.В. Полуяна, послужили основой для принятия ЦК ВКП(б) 9 августа 1928 г. постановления «О положении в Якутской орга­низации». В постановлении указано, что «обком при проведении политики по привлечению национальной интеллигенции к со­ветскому строительству допустил ряд серьезных ошибок, ока­зывая поддержку верхушечной части националистически наст­роенной якутской интеллигенции, систематически выдвигая ее на руководящую работу... Произошла большая засоренность советского аппарата и усиление влияния на него национа­листической интеллигенции, что привело к искажению классовой линии в руководстве обкома советским и хозяйственным строительством, в особенности по вопросам торговли и кре­дита»75. Этот документ имел политическое значение и по существу стал идеологическим обоснованием репрессий, направленных против партийных и советских кадров республики. Секретарь обкома партии И.Н. Барахов, председатель Совнаркома ЯАССР М.К. Аммосов и председатель областной контрольной комиссии ВКП(б) СВ. Ва­сильев после принятия постановления были отозваны в рас­поряжение ЦК ВКП(6). ЦК ВКП(б) дал директиву о проведении земельной реформы, об ограничении и вытеснении капиталистических элементов, о проведении чистки советских, кооперативных и торгово-хозяйственных органов от «классово-чуждых элементов».
Еще 30 марта 1928 г. в бюро обкома ВКП(б) поступило заявление от группы несогласных с изменением политического курса, которые считали, что «...новый курс, установленный большинством последнего Пленума ОК и ОКК, находится в полном противоречии с существующими как общими ди­рективами партии и учением Ленина по национальному вопросу, так и частными и специальными решениями ЦК по Якутии,
39
касающимися практического проведения национальной поли­тики партии»76.
Подписавшие заявление (АА Назаров, Ткаченко, И.Н. Бара-хов, Слободской, П.П. Кочнев, ПА. Ойунский, М.К. Аммосов, СВ. Васильев) просили разрешить защиту своих взглядов перед ЦК. Но в последующем, в партийных кругах и материалах печати, исходя из оценки постановления ЦК, политика бывшего руководства республики уже официально стала характе­ризоваться как проявление «правого уклона» и «буржуазного национализма».
2 сентября 1928 г. состоялась VI Якутская областная партийная конференция. Анализируя причины движения «кон­федералистов» 1927 — 1928 гг., конференция осудила прежнюю политику амнистирования руководителей белобандитизма и выдвижения их на ответственные посты. Также была признана неправильной линия обкома на привлечение беспартийной интеллигенции в хозяйственное и культурное строительство. Руководствуясь решениями XV съезда ВКП (б) (декабрь 1927 г.) и директивами ЦК, конференция признала необ­ходимым провести решительное наступление на капиталис­тические элементы в городе и улусах, осуществить земельную реформу, укрепить советский и торговый аппараты, очистив их от классово-чуждых элементов77.
Постановление ЦК ВКП(б) подготовило своеобразный переворот власти в республике, что привело к изменению всей социально-экономической политики. Старые большевистские кадры обкома ВКП(б) были заменены новым составом, сог­ласным с политикой центра и безоговорочно проводящим все указания ЦК ВКП(б), т.е. превратившимся в послушный инструмент административно-командной системы власти. Из 30 членов и кандидатов областного комитета партии, избранных на V областной партийной конференции, 20 членов были выведены из состава обкома на VI партконференции. Среди неизбранных были М.К. Аммосов, И.Н. Барахов, СВ. Ва­сильев, П.А. Ойунский, С.Н. Донской (младший), Н.Н. За-харенко, А.Ф. Бояров, Н.П. Фаткулов, П.Е. Якутцев и др. Из 49 членов ЯЦИК, избранных на V съезде в феврале 1927 г., не были избраны членами ЯЦИК на VI съезде в марте 1929 г. 36 человек, а из 20 кандидатов в члены ЯЦИК —
40
18 человек78. Первые кадры партийных и советских органов были отстранены от руководства республикой по политическим мотивам, а некоторые представители беспартийной интел­лигенции были репрессированы.
Свою точку зрения на политику советской власти по отношению к интеллигенции, повстанчеству, на изменение социально-политической обстановки в конце 20-х гг. отста­ивали коммунисты И.П. Редников и А.А. Назаров в своих письмах к М.К. Аммосову и И.Н. Барахову. Эта товари­щеская переписка перед VI областной партийной конференцией попала в руки Якутского отдела ОПТУ и стала идеологическим обоснованием существования группы М.К Аммосова (И.Н. Ба­рахов, А.А. Назаров, И.П. Редников, С.Г. Иванов, И.Н. Ви­нокуров, П.П. Кочнев и др.), которая впоследствии характе­ризуется как буржуазно-националистическая организация. Не­согласие с полигакой руководства ВКП(б) в конце 20-х гг. стало рассматриваться как контрреволюционная деятельность.
«Великий перелом» Сталина отразился и на политике: вместо старых партийных кадров, которые были обвинены в буржуазном национализме и отошли на задний план, на первый план выдвинулись новые члены ВКП(б), придерживающиеся политики сверхиндустриализации и свертывания нэпа. В до­кументах того времени они сами между собой проводят четкую грань: «старая линия» — «новая линия», «старое руководство» — «новое руководство». Характерно, что сторонники М.К. Ам­мосова до конца были последовательны в своих суждениях и взглядах. Несмотря на меньшинство, они активно выступили на областной партийной конференции в августе 1928 г. (И.П. Ред­ников, И.Н. Винокуров, С.Г. Иванов, А.А. Назаров) с защитой линии старого руководства как правильной, ленинской. Именно это обстоятельство послужило основанием для обвинения их в буржуазном национализме в 30-х гг. Обвиняемый С.Г. Иванов 29 марта 1938 г. свидетельствовал: «В 1928 г. в Якутской партийной организации правой оппозиции не было... По приезду комиссии ЦК ВКП(б) происходила борьба между руковод­ством старого состава бюро обкома ВКП(б), которое возглав­лялось Аммосовым, Бараховым, Васильевым — с одной сторо­ны, с другой — большинством партийной организации, которое возглавлялось Габышевым А.Г., Чижик Б.М., Браташ Д.Т.»79.
41
Данное утверждение ни в коей мере не следует рассматривать как личное противоборство в борьбе за власть. Существование разногласий о путях и методах строительства социализма в СССР, в частности в национальных регионах, было объективно обусловлено всем ходом исторического развития страны в 20-х годах. В своем письме И.Н. Барахову 15 августа 1928 г. И.П. Редников оспаривает утверждение, что старое руко­водство придерживалось линии на привлечение беспартийной интеллигенции в советское строительство и опиралось на нее: «Такого документа, такой фиксации в природе, видимо, не существует. Была лишь тактика, иногда ошибочная, с перегибами, но в основном политическая линия состава старого бюро об­кома была правильной. Я с открытым сердцем со всей от­ветственностью заявляю об этом»80.
Приведем еще выдержку из письма (от 10 ноября 1928 г.) члена беспартийной фракции на IV Всеякутском съезде А.П. Ря­занского своему сыну А.А. Рязанскому, находящемуся в эмиграции в Китае (Мукден): «... У нас новая власть и новое отношение к нам старикам... Все видные беспартийные ин­теллигенты сняты и снимаются с ответственных постов по республике. Сами Аммосов, Барахов, С. Васильев и весь состав обкома партии теперь попали за преступное покро-вительское отношение к беспартийной интеллигенции, город­скому нэпману и улусному кулачеству. Интеллигенты лишаются избирательных прав. Такая опала обрушилась на беспартийную интеллигенцию совершенно безвинно, после известной тебе сумасшедшей выходки в прошлом году разбойника Мишки Артемьева и сумасшедшего провокатора П. Ксенофонтова... Частная торговля почти сводится на нет и многие частники уже прекратили свою деятельность, даже часть их сидят в тюрьме...»81. В письме выражено отношение одного из пред­ставителей беспартийной интеллигенции к событиям 1927— 1928 гг. в Якутии, причем сугубо негативное — к руково­дителям движения П.В. Ксенофонтову и М.К. Артемьеву, которые представляются основными виновниками изменения политики новой власти. Именно в связи с событиями 1927— 1928 гг. начинаются аресты представителей «социально-небла­гонадежных» групп населения, выходцев из зажиточных слоев общества; в соответствии с политикой ВКП(б) конца 20-х гг.
42
идет наступление на кулацкие элементы. Так, например, были осуждены лишь по подозрению А.П. Рязанский, П Д. Яковлев, С.Н. Донской (старший), В.Н. Леонтьев, М.А. Суздалов, А.В. Давыдов, А.А. Семенов.
Афанасий Петрович Рязанский, 1873 г. р., якут, уроженец 3-го Чакырского наслега 1-го Амгинского улуса, беспартийный, делегат IV Всеякутского съезда, член коллегии Наркомзема ЯАССР, в сентябре — ноябре 1927 г. арестовывался по по­дозрению в участии в движении «конфедералистов», затем был освобожден. Принадлежал к числу «социально-небла­гонадежных» (до 1917 г. был судим за взяточничество, но Якутским окружным судом и Иркутской судебной палатой оправдан). После 1917 г. три раза арестовывался ревкомами. В 1921—1923 гг. — член оппозиционного Всеякутского областного народного управления (ВЯОНУ). После амнистии привлекается к советской работе. Арестован вновь 9 ноября 1929 г. по обвинению в участии в антисоветском движении 1921—1923 гг. и в связях с якутской эмиграцией. Он вел переписку с сыном, А.А. Рязанским, который в 1921—1922 гг. являлся начальником штаба у В.А. Коробейникова, затем примкнул к А.Н. Пепеляеву, служил в чине поручика. «Вина» А.П. Рязанского заключалась и в том, что он на IV Всея-кутском съезде состоял в беспартийной фракции. Решением «тройки» ЯО ОГПУ от 11 апреля 1930 г. заключен в Сиблаг на три года. На личной карточке в архиве ФСК РС(Я) имеется приписка: «Агентурное дело 3356 прекращено 7 января 1940 г. за отсутствием организационных связей. Проходит по делу нацинтеллигенции. Арх. № 2»82. А.П. Ря­занский реабилитирован 13 июня 1989 г. заключением про­курора ЯАССР А.Д. Петракова.
Следующее аналогичное дело — дело Петра Дмитри­евича Яковлева, 1892 г. р., уроженца 1-го Малтинского наслега Западно - Кангаласского улуса Якутского округа, якута, беспартийного, служащего кредитно-кооперативных органи­заций «Салгабыл» и «Якуттторг», бухгалтера-эксперта нар­комата торговли. Арестован 5 ноября 1929 г. как «социально-чуждый элемент»83. П.Д. Яковлев обвинен в том, что в 1918 г. состоял членом Якутского трудового союза федералистов (ЯТСФ) , областной продовольственной и земской управ, вел
43
активную борьбу против советской власти в годы гражданской войны. Являлся членом контрреволюционного ВЯОНУ, вместе с Г.С. Ефимовым в 1922 г. ездил в г. Владивосток к генералу М.К. Дитерихсу для установления связей. С наступлением Красной Армии на Дальний Восток уехал в эмиграцию в Японию. Находился в г. Иокогама восемь месяцев, где неудачно продал свой товар, затем из-за отсутствия средств перебрался в г. Харбин (Китай) и подал заявление представительству СССР о принятии в советское гражданство. К делу П.Д. Яковлева приобщены его сведения о якутских эмигрантах в Китае. В Харбине в то время жили участники антисоветского движения 1921—1922 гг. Г.С. Ефимов, А.А. Ря­занский, Хоютанов, Гаврилов (Сольский) и Кузьмин Григорий Михайлович (зять купца Г.В. Никифорова), бывший начальник повстанческого штаба, сельский учитель. Г.В. Никифоров в 1922 г. занимался торговлей на Охотском побережье, затем переехал в Мукден (Китай), поддерживал отношения с частными торговыми фирмами Швецовых и Тонконоговых.
Н.А. Аверенский тоже занимался торговлей в Мукдене, работал в фирме Швецовых. Другой известный купец — П.А. Кушнарев — был связан в 1922 г. на Охотском побережье с иностранными фирмами О. Свенсона и Демби. Жил в Циндао, успешно вел торговлю. П.Д. Яковлев занял у Никифорова деньги, купил автобус и работал шофером до разрешения вернуться в СССР. Хоютанов и Сольский работали вместе с ним. Постановлением ЯЦИК 2 октября 1924 г. Яковлев получил персональную амнистию и вернулся в Якутию84.
За участие в бандитизме на Охотском побережье решением «тройки» ЯО ОГПУ 22 апреля 1930 г. П.Д. Яковлев сос­лан в концлагерь сроком на три года с последующей высыл­кой на поселение. Реабилитирован 12 мая 1989 г. После ос­вобождения из концлагеря он работал бухгалтером курортного управления в г. Кашино. Но в 1938 г. вновь был арестован, проходил по одному делу с Г.Г. Колесовым и С.Г. Потаповым.
В соответствии с установками XV съезда ВКП(б) по укреплению советского и торгового аппарата с 1927—1928 гг. в Якутии прекращается кредитование частников, была введена карточная система, началась чистка торгового аппарата от «чуж­дых элементов». С 21 августа по 5 сентября 1930 г. проходило
44
открытое судебное заседание по делу экономической контр­революции в «Якутгорге» (Якутская государственная торговая организация): бывшего директора С.Н. Донского (старшего), коммерческого директора Л.Б. Патушинского и юрискон­сульта В.А. Яковлева85.
Семен Николаевич Донской (старший), 1893 г. р., уроженец Мегежекского (Нюрбинского) улуса Вилюйского округа, якут, член ВКП(б) в 1927—1928 гг., делегат X Все­российского съезда Советов, директор «Якутторга» в 1926— 1928 гг., арестован 16 августа 1929 г.86.
Уголовно-судебная коллегия главсуда ЯАССР под пред­седательством П.П.Кочнева «за нанесенный материальный ущерб, усиление частно-капиталистического сектора, подрыв экономических устоев советской власти, широкое кредитование частников» приговорила С.Н. Донского к высшей мере на­казания. Сам Донской отрицал свою вину. Основанием для вынесения приговора послужило его социальное положение и служба в несоветских административных учреждениях: в 1915—1918 гг. работал улусным головой, председателем коми­тета общественной безопасности и земской управы. Организо­ванная им добровольная земская дружина разоружила красногвардейский отряд в г. Вилюйске. До 1920 г. не при­нимал власть Советов, неоднократно подвергался арестам. Во время проведения политики привлечения «старой» интелли­генции был принят на работу в советский административный аппарат. Являясь членом губревкома, проводил первые земельные переделы. В первом правительстве ЯАССР стал наркомом земледелия. В 1927 г. вступил в ВКП(б) по рекомендации известных якутских большевиков СМ. Ар-жакова, А.Г. Габышева, И.Н. Барахова.
Столь суровое наказание в отношении руководителей «Якутторга» объясняется позицией бюро обкома ВКП(б), которое, «придавая большое политическое значение этому процессу в момент обостренной классовой борьбы и усиленного наступления на кулацкие и капиталистические элементы», счи­тало, что «к подсудимым должна быть применена высшая мера наказания... в случае полного и безоговорочного приз­нания... возможно заменить 10 годами заключения»87. Руко­водство «Якутторга» обвинялось и в том, что кредитовало
45
крупное частное торговое товарищество «Кыттыгас» промыш­ленными и продовольственными товарами на большие суммы. После открытого судебного процесса в республиканской печати проходит кампания осуждения бывших руководителей «Якут-торга» под лозунгом «чистки советских, кооперативных и торгово-хозяйственных органов от классово-чуждых эле­ментов». С.Н. Донской (старший) был исключен из ВКП(б). Даже П.А. Ойунский, один из первых большевиков в Якутии, выступивший на суде в его защиту, вынужден был признать свою ошибку через газету «Автономная Якутия»88 — этого требовала партийная дисциплина, не принимавшая иной точки зрения, отличной от общей линии обкома.
Дело «Якутторга» возникло по причине конкуренции с Сибирской государственной торговой организацией («Сиб-госторг»). Обе организации занимались заготовкой пушнины одновременно, не разграничивая своих функций и не определяя своих взаимоотношений. «Сибгосторг» фактически захватил рынок пушнины, также кредитовал частников и нарушал ус­тановленные цены, тем самым привлекая к себе заготовителей пушнины и посредников товара и вытесняя «Якутторг». Из-за угрозы срыва договоров с центральными организа­циями «Якутторг» стал поступать аналогичным образом, и на этой основе возникли трения. Специально организованная экспертная комиссия, в состав которой вошли работники «Сибгосторга», произвольно оперируя цифрами, вынесла заключение об экономической контрреволюции. В 30-х гг. практика фальшивых экспертных комиссий сыграла немалую роль при вынесении приговоров по фактам вредительства на производстве.
С.Н. Донской (старший) и Л.Б. Патушинский после су­да подали жалобу в кассационную коллегию по уголовным делам Верховного суда РСФСР, которая своим определением от 3 ноября 1930 г. отметила отсутствие признаков эко­номической контрреволюции в деле89. За служебные на­рушения, выразившиеся в чрезмерном кредитовании частников, Донскому объявлено общественное порицание. Освобождению его способствовали С.В. Васильев, И.Н. Винокуров, И.Н. Ба-рахов, которые находились в то время в Москве.
46
5 ноября 1929 г. был арестован юрист-консультант «Якутторга», член коллегии адвокатов Василий Никанорович Леонтьев, 1895 г. р., уроженец 2-го Легойского наслега Борогонского улуса Якутского округа, якут90. В июне 1917 г. он являлся членом-секретарем Якутского городского комитета кадетской партии. Осенью 1920 г. приехал в Якутск по вы­зову губревкома, прервав учебу на юридическом факультете Томского университета. Один из первых юристов республики В.Н. Леонтьев привлекался ЧК в 1921 г. по делу так назы­ваемого «февральского контрреволюционного заговора». Был приговорен к пяти годам принудительных работ, освобожден по амнистии в мае 1922 г. В 1922—1923 гг. возглавлял культурно-просветительное общество «Саха омук», объединив­шее в основном беспартийную интеллигенцию (всего 45 чел.)91. Основанием для обвинения в контрреволюционной деятельности послужило также выдвижение им кандидатуры П.В. Ксенофонтова на IV Всеякутский съезд Советов от беспартийной фракции.
Виновным себя в предъявленном обвинении В.Н. Леонтьев не признал. 11 апреля 1930 г. решением «тройки» ЯО ОГПУ осужден на 3 года с отбыванием наказания в Сиблаге. 27 апреля 1932 г. вышло постановление Президиума ЦИК СССР о досрочном освобождении В.Н. Леонтьева с правом проживания по СССР, кроме ЯАССР. В архивной справке КГБ СССР указывается, что умер он 8 мая 1932 г., место смерти неизвестно. Реабилитирован решением президиума Верховного суда ЯАССР спустя двадцать восемь лет — 11 июня 1958 г.92
Еще одной организацией, в которой были выявлены «контрреволюционные элементы», являлось сельскохозяйст­венное кредитное общество «Салгабыл». В 1927 г. данное общество насчитывало 8029 членов93.
Председатель общества «Салгабыл» (с 1925 г.) М.А. Суз-далов в ноябре 1928 г. был лишен избирательных прав как кулак и уволен с работы. Михаил Александрович Суздалов родился 21 июля 1888 г. в Хамагаттинском наслеге Намского улуса в бедняцкой семье94, якут, образование низшее, бес­партийный. С 15 лет работал переводчиком (с якутского на русский язык) у земского заседателя в с. Намцы, в 1905—
47
1917 гг. — секретарь народной управы там же. Грамотность и организаторский талант позволили ему стать председателем Намской потребительской кооперации (1917—1923 гг.). С введением новой экономической политики в Якутии назначается инспектором по сбору продовольственного налога и агентом по пушным заготовкам, одновременно занимался сельским хозяйством.
Арестован 13 июня 1932 г. по обвинению в антисоветской агитации против мероприятий советской власти. Его «вина» заключалось в том, что он активно способствовал развитию основ потребительской кооперации и проведению нэпа в улусах путем кредитования сельских хозяйств. С изменением соци­ально-политической обстановки в стране, проведением курса на сплошную коллективизацию, с общим свертыванием различных форм кооперации должны были быть устранены старые кадры не только советско-партийного, но и хозяй­ственного аппарата. Решением Особого совещания при кол­легии ОГПУ 14 августа 1932 г. М.А. Суздалов осужден на два года исправительно-трудовых лагерей. Наказание отбывал в тюрьме г. Якутска. Реабилитирован 25 мая 1989 г. решением Верховного суда ЯАССР95.
15 ноября 1929 г. арестован инспектор общества «Салгабыл» Афанасий Васильевич Давыдов, 1880 г. р., уроженец Терасинского наслега Таттинского улуса, якут, образование незаконченное среднее96. Причислен органами НКВД к «классово-враждебным элементам» как «кулак и торговец». Интересно следующее: при царском правительстве отбывал ссылку в Верхоянском округе в 1910—1914 гг. как политически неблагонадежный, затем при советской власти сидел в якутской тюрьме в 1921—1922 гг. (4 месяца) и в 1927 г. (1 месяц) по подозрению в участии в контрреволюци­онных выступлениях. Таттинский улусный исполком несколько раз лишал его избирательных прав как кулака (до революции он имел 40 голов скота и 1 рабочего)97. Основанием для обвинения в контрреволюционной агитации послужила его служба в оппозиционных учреждениях и торговых орга­низациях.
При Временном правительстве А.В. Давыдов был пред­седателем народного суда, инструктором окружной земской упра-
48
вы. В 1919—1922 гг. заведовал Таттинской потребительской кооперацией, закупочным отделом потребкооперации «Хол-бос». Затем возглавил управление продовольствия и торговли, одновременно являлся заместителем наркома торговли и про­мышленности ЯАССР (1922—1924 гг.), представителем треста «Якутзолото» в правительстве (1924—1925 гг.), за­ведовал управлением местных финансов НКФ ЯАССР (1925—1926 гг.), Таттинской факторией РАСО и Верхоянской факторией «Сибгосторга». В 1924—1925 гг. избран чле­ном ЯЦИК и назначен председателем правительственной комиссии по ликвидации «Нелькано-Майского тунгусского
98
восстания» .
В деле имеется свидетельское показание К.А. Соколь­никова (в копии), что А.В. Давыдов в апреле 1927 г. назначен агитатором «конфедералистов» по Таттинскому улусу и что вместе с В.М. Оросиным (который в октябре 1927 г. в числе 28 чел. был осужден на пять лет с отбыванием в ла­гере) он «выдвинул вопрос о поддержке заговора и ликвидации коммунистов в улусах»99. Давыдов вину свою категорически отрицал. Постановлением «тройки» ЯО ОПТУ 4 мая 1930 г. за недонесение о подготовке заговора и контрреволюционную пропаганду осужден на 3 года. Отбывал в Сиблаге. Реаби­литирован 2 ноября 1957 г.
В числе «классово-враждебных элементов» в марте 1930 г. был арестован бывший управляющий Якутского отделения торговой фирмы «Коковин и Басов», владелец свинцовых рудников и типографии в Якутске, бывший эсер Алексей Алексеевич Семенов. Он родился в 1882 г. в Кяхтинском аймаке Бурят-Монгольской автономной республики, выходец из крестьян-середняков, русский, образование среднее, по профессии учитель100. До ареста работал служащим отдела снабжения треста «Якутзолото». Содержался под стражей четыре месяца по обвинению в контрреволюционной дея­тельности. Был освобожден благодаря оперативному вмеша­тельству жены, Н.П. Семеновой (Угловской), которая отправила телеграмму председателю СНК СССР А.И. Рыкову, чтобы тот передал сообщение об аресте ее мужа писателю А.М. Горь­кому в Сорренто (Италия). А.М. Горький, хорошо знакомый с семьей Семеновых, связался с заместителем председателя
49
ОГПУ Г.Г. Ягодой и ходатайствовал об освобождении А А. Се­менова, после чего дело рассматривал нарком юстиции СССР Н.В. Крыленко. Вскоре Семенов был выпущен из тюрьмы, дело было закрыто за недоказанностью его вины101. В 1937 г. А.А. Семенов вместе с женой привлекался вторично по это­му же обвинению. В 30-е годы были также арестованы и осуждены вторично С.Н. Донской (старший), П.Д. Яковлев, М.А. Суздалов, А.В. Давыдов и др. Их следственные дела использовались НКВД для обоснования связей бывших участников «контрреволюционных» движений и течений с так называемыми «буржуазными националистами», осуществ­лявшими руководство республикой в 20—30-е гг.
В целом для истории Якутии конца 20-х — начала 30-х гг. характерны общероссийские тенденции складывания тотали­тарной системы, которая с начала своего формирования была нацелена на моральное и физическое подавление инакомыс­лящих и «остатков недобитой контрреволюции» со времен гражданской войны. Внесудебные политические репрессии стали играть все более существенную роль среди методов по- * литического руководства. Рассуждая о средствах организации людей и средствах принуждения, Сталин подчеркивал, что «репрессии в области социалистического строительства явля­ются необходимым элементом наступления...»102. Для обос­нования необходимости репрессий все шире стал исполь­зоваться тезис об обострении классовой борьбы. Сталин выдвигал этот тезис на июльском (1928 г.) пленуме ЦК ВКП(б) именно в борьбе с группой Бухарина, приписав «правым» защиту интересов буржуазии. Он совершенно не соответствовал реальному удельному весу буржуазных эле­ментов в обществе и их истинным возможностям и склонности к конфронтации с государством.
В соответствии с установленными тогда социально-эко­номическими критериями в разряд классово-враждебных эле­ментов, включая кулаков и нэпманов, в 1928 г. было зачислено 4,6% населения (от менее чем 160 млн человек населения страны)103. В процессе коллективизации фактически репрессии затронули гораздо большее число людей (в основном крестьян-середняков), в ряде регионов до 15%. -Значительная часть людей направлялась в исправительно-трудовые лагеря, сеть
50
которых в начале 30-х гг. была существенно расширена. Кроме раскулаченных, в лагеря хлынул из городов поток нэпманов, бывших членов антисоветских партий, бывших участ­ников различных оппозиций, в большинстве своем давно отошедших от всякой политической деятельности, бывших офицеров, старой интеллигенции и т.д.
В конце 1929 г. на конференции аграрников-марксистов Сталин высказал мысль, которая активно обсуждалась в то время: «По-новому ставится теперь вопрос о нэпе, о классах, о темпе строительства, о смычке, о политике партии»104. По-существу, это был политический переворот, названный впос­ледствии «великим переломом» 1929 г. В ноябре 1929 г. И.Н. Бухарин был выведен из состава Политбюро ЦК ВКП(б); его сторонники: А.И. Рыков — председатель Совнаркома СССР и М.П. Томский — председатель ВЦСПС, были сняты с руководящих постов и выведены из состава Политбюро в 1930 г. Это означало, что из высшего руководства партии устранялись политические оппоненты Сталина, которые были в состоянии противопоставить его стратегии иной курс строительства социализма, выступавшие с критикой командно-административных методов. Сталин остался единственным членом из состава Политбюро, существовавшего при Ленине. Таким образом, основанием для развязывания широко­масштабной кампании борьбы с «правым оппортунизмом» и «классово-враждебными элементами» послужили следующие причины: во-первых, из двух вариантов развития СССР в конце 20-х гг. — продолжения строительства рыночного социализма и политического курса на свертывание нэпа — руководство страны выбрало второй; во-вторых, осуществление форсированного экономического рывка страны в конце 20-х и 30-е гг. требовало иных методов достижения поставленных целей, методов принуждения; в-третьих, в рамках админис­тративно-командной системы руководства главный упор делался на дисциплину приказа и использование того энту­зиазма, который был разбужен у маргинальных слоев со­бытиями 1917 г.; в-четвертых, усиление централизма в управ­лении страной предполагало превалирование общеклассовых интересов в ущерб национальным.
51
Еще одно обстоятельство совершенно очевидно стимули­ровало репрессивную политику: советская экономика чем дальше, тем больше развивалась, опираясь на использование «дешевой» рабочей силы заключенных. В широких масштабах это началось с конца 20-х гг. Весной 1929 г. в ЦК ВКП(б) была обра­зована комиссия под председательством Н. Янсона, выра­ботавшая предложение о применении труда заключенных. После этого в стране стала формироваться целая сеть исправи­тельно-трудовых лагерей ОГПУ. Именно тогда началось функционирование одного из самых значительных хозяй­ственных подразделений ОГПУ—НКВД известного треста «Дальстрой». За несколько лет на Колыме трудом заключен­ных было создано большое количество золотодобывающих предприятий, были построены дороги, поселки, организованы совхозы. «Дальстрой» занял первое место среди золотопро­мышленных районов Союза. Его «владения» за первые шесть. лет существования увеличились с 400 тыс. до миллиона квадратных километров105.
Движение «конфедералистов» в Якутии возникло как объективное отражение противопоставления двух тенденций в политическом руководстве: с одной стороны, эволюции наци­ональной политики, заложенной в начале 20-х гг., с ее принципами права наций на самоопределение, привлечения беспартийной интеллигенции на сторону советской власти, демократизма в управлении в экономически отсталых регионах и т.д. и, с другой — слома всей прежней политики, внедрения новых идеологических установок, сопровождавшихся наступ­лением на несогласных с официальным курсом ВКП (б). Именно поэтому многие партийно-советские, хозяйственные деятели национальных регионов первых лет советской власти были сняты с руководящих должностей и обвинены в «правом оппортунизме» и «национал-социализме». Но совпадение в хронологическом плане с процессом наступления на «классово-враждебные элементы» с целью форсированного экономи­ческого рывка к социализму, складыванием авторитарного стиля руководства страной позволило верхнему эшелону власти использовать данное движение как повод для обвинения в национализме общественно-политических деятелей Якутии и обоснования репрессий против них. Произошла смена руко-
52
водства и общей политики в республике. Были отстранены от активной деятельности первые партийные и советские кадры, представители прогрессивной ориентации в политике и эконо­мике, наиболее творчески мыслящие личности. Демократизм в управлении, взвешенная национальная политика были заменены жестким администрированием, централизмом власти, требующим беспрекословного подчинения «нижнего» эшелона власти «верхнему».
Под флагом наступления на «кулацкие элементы» были осуждены и представители беспартийной интеллигенции, вы­ходцы из зажиточных слоев, составляющие грамотную часть населения республики. Это были первые хозяйственные руководители, действительно желающие экономического и культурного процветания отсталой Якутии. Репрессиям были подвергнуты также люди, в основном давно отошедшие от политической деятельности, в отношении которых вышли правительственные постановления об амнистии. Таким образом, в Якутии в конце 20-х — начале 30-х гг. незаконные поли­тические репрессии утвердились как метод политического руко­водства и отстранения инакомыслящих, который получил дальнейшее развитие в 30-х гг., годах «большого террора».
Глава вторая
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ТЕРРОР СРЕДИ ПЕРВЫХ КАДРОВ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ (1937 - 1938 гг.)
Сигналом к новой волне репрессий в стране явилось убийство в Смольном дворце СМ. Кирова 1 декабря 1934 г. Сначала репрессиям подверглись бывшие идейные противники и возможные соперники И.В. Сталина, которые были объявлены агентами империализма и иностранных разведок. Такие же обвинения предъявлялись и другим коммунистам и беспар­тийным, никогда не участвовавшим ни в каких оппозициях. Достаточно отметить, что из 1966 делегатов XVII съезда ВКП(б) было уничтожено 1108 человек, а из 139 членов и кандидатов в члены ЦК погублено 98 человек, или 70% состава1.
Чтобы оправдать массовые репрессии в глазах трудящихся, был организован ряд открытых судебных процессов, главными обвиняемыми на которых стали виднейшие деятели партии и Советского государства, работавшие с В.И. Лениным. В ян­варе 1935 г. на суде слушалось дело Г.Е. Зиновьева, Л.Б. Ка­менева и др. Тогда мера наказания была ограничена лишением свободы: Г.Е. Зиновьева — на 10 лет, Л.Б. Каменева — на 5 лет. Однако в августе 1936 г. состоялся повторный процесс по делу «антисоветского объединенного троцкистско-зиновьев-ского центра», на котором главные обвиняемые Г.Е. Зиновьев, Л.Б. Каменев, И.Н. Смирнов, СВ. Мрачковский были приговорены к расстрелу. В январе 1937 г. состоялся суд над Ю.Л. Пятаковым, Г.Я. Сокольниковым, Л.П. Серебряковым и К.Б. Радеком (дело «параллельного антисоветского троц­кистского центра»). Наконец, самый крупный судебный процесс состоялся в марте 1938 г. по делу так называемого «антисо­ветского правотроцкистского блока», по которому проходили бывший член Политбюро ЦК Н.И. Бухарин, бывший член Политбюро ЦК и председатель Совнаркома СССР А.И. Ры­ков, бывшие члены и наркомы Н.Н. Крестинский, АП. Ро-зенгольц, М А. Чернов, бывший председатель СНК Узбекской ССР Ф. Ходжаев и др. Главные обвиняемые по этому про-
54
цессу также расстреляны. Все они обвинялись в контррево­люционной, антисоветской, вредительско-диверсионной, шпион­ской и террористической деятельности. Открытые судебные заседания, на которых обвиняемые оговорили себя, сами приз­нались в измене Родине и других тяжких преступлениях, дол­жны были убедить народные массы в справедливости репрес­сий. В феврале 1988 г. на заседании пленума Верховного суда СССР был отменен несправедливый приговор Воен­ной коллегии, вынесенный в марте 1938 г. по делу «правотроц-кистского блока». Материалами дела по вновь открывшимся обстоятельствам было доказано, что пытками и угрозами уничтожения семей «добывались» самооговоры обвиняемых2. Третий судебный процесс объединил «антисоветские» группы троцкистов, «правых», зиновьевцев, меньшевиков, эсеров, «буржуазных националистов» и стал политическим обосно­ванием для широкомасштабной кампании репрессий по всей стране.
Со второй половины 1937 г. начинается новая волна репрессий общественно-политических деятелей Якутии, которая продолжается вплоть до 1940 г. Она охватывала период «большого террора» и была направлена, во-первых, против членов «старого» руководства республики, высланных за ее пределы после событий 1928 г. (это были первые партийно-совеские и культурные кадры), во-вторых, против предста­вителей различных общественно-политических организаций 1917—1919 гг., беспартийной интеллигенции, часть которой уже была осуждена в конце 20-х — начале 30-х гг., в-третьих, против бывших участников троцкистской оппозиции, которые были высланы в Якутию в 1935 г. и работали в различных хозяйственных организациях, в-четвертых, против «нового» руководства республики, которое пришло на смену «старому» в 1928 г. и выступало за максимальные темпы индустриа­лизации и коллективизации. Обвинения руководителей союз­ных и автономных республик в «буржуазном национализме» и их последующее осуждение были продиктованы коренным поворотом всей политики ВКП(б) в конце 20-х гг., когда общеклассовые принципы стали доминирующими над всеми Другими, а политика сплошь и рядом стала определять экономику. Отсечение «правых», т.е. группы Н.И. Бухарина,
55
политический переворот 1929 г. усилили левацкие настроения в партии. Направление деятельности ВКП(б) во всей стране теперь основывалось на левацко-утопической установке: «дело построения социализма в стране пролетарской диктатуры может быть проведено в исторически минимальные сроки»3. При этом совершенно не учитывалось то обстоятельство, что рево­люция произошла в державе, отличающейся разнообразием регионов, прошедших неодинаковые стадии исторического развития.
*   *   *
В национальных регионах по сравнению с центром собы­тия Октября 1917 г. разворачивались совсем по-иному. Там фактически состоялся национальный Февраль. Возникали национальные правительства, сформированные представителями организаций, традиционно называвшихся «националистичес­кими». Главной опорой советской власти в этих районах ста­новились коммунисты, а решительным аргументом в случае неприятия нового строя выступала сила оружия. Национальная политика ВКП(б) в 20-х гг. представляла своего рода наци­ональный нэп, когда конечная цель — создание мировой коммунистической республики (от идеи которой еще не отка­зались) — требовала на какое-то время учета национального момента. Но всем процессом руководила большевистская партия, интересы ее идеологии и политики во всех случаях являлись определяющими. Примером может служить судьба членов якутской национальной партии — Якутского трудового союза федералистов (1917—1918 гг.).
НКВД ЯАССР в своих разработках по делу национальной интеллигенции опирался на докладную своего агента «Ворона», в которой сообщается, что «после роспуска „Союза якутов" студент-филолог СА. Новгородов в 1917 г. создает новый Союз якутской свободы из национальной интеллигенции»4. Этот союз выступил в блоке с эсерами в выборах в городскую думу. Позднее, по инициативе Г.В. Ксенофонтова, В.В. Ники­форова и Р.И. Оросина, этот союз реорганизуется в Якутский трудовой союз федералистов.
Необходимо отметить, что история Якутского трудового союза федралистов (ЯТСФ), являясь одним из важных проб­лемных вопросов развития национальныхдвижений в России
56
периода революций и гражданской войны, слабо изучена. Долгие годы эта тема рассматривалась поверхностно, по заранее заданной схеме. Дальше утверждения о буржуазно-национа­листическом, антинародном характере ЯТСФ и политизиро­ванного изложения лишь отдельных, соответственно подобран­ных фактов из его истории советская историография, как пра­вило, не шла. Между тем объективное изучение взаимоотно­шений ЯТСФ с Советами, большевиками в 1917—1918 гг., когда в ходе революции и разгоравшейся гражданской войны эти политические силы определяли развитие событий в Якутии, когда закладывались основы национально-государственного устройства и национальной политики будущего СССР, во многом объясняет последующие события 20—30-х гг., в том числе раскрывает причины репрессий партийных и советских кадров Якутии.
После февральской революции 1917 г. в дни работы I съезда якутов и русских крестьян (март — апрель 1917 г.) создается союз «Свобода». Его организаторами и руководи­телями стали авторитетные представители якутской интелли­генции (С.А. Новгородов, А.Д. Широких, Г.В. Ксенофон­тов, Р.И. Оросин, К.О. Гаврилов, Г.М. Кузьмин). С самого начала существования союз «Свобода» сблизился с работав­шими в крае в различных учреждениях эсерами, что сказалось на позиции федералистов по земельному вопросу. Лидеры союза в июне 1917 г., руководствуясь намерением создать самостоятельную национальную партию и желанием не иметь ничего общего с утратившей свой престиж партией «народной свободы» (кадетов), а также воспользовавшись приездом делегатов на областной съезд, созвали конференцию, на которой организация была преобразована в Якутский трудовой союз федералистов, и члены союза «Свобода» автоматически ста­новились членами ЯТСФ 5. На съезде, проходившем с 25 по 30 июня 1917 г., был заслушан и принят проект программы, составленный на основе программы союза «Свобода». Целью создания партии провозглашались: защита интересов своего народа, установление федерации в бьюшей Российской империи, распространение социалистических поземельных отношений в земледелии и скотоводстве. Эсеры приветствовали офор­мление партии и положительно оценили ее программу, как
57
«близкую к программе трудовой группы с развитием в сторону федерализма»6. В ЦК ЯТСФ вошли А.Д. Широких (пред­седатель), Р.И. Оросин (секретарь), К.О. Гаврилов, В.И. Оси-пова-Кулаковская, Н.П. Гермогенов, М.И. Шадрин7.
Федералисты находились под сильным влиянием эсеров. С середины 1917 г. после отъезда видных деятелей РСДРП начал складываться эсеро-федералистский блок, пришедший на смену сотрудничеству эсеров и социал-демократов. Федера­листы сблизились с эсерами на основе признания федерации, а также благодаря сходству взглядов на урегулирование аг­рарных противоречий в крае (о частной собственности, наемном труде). Следует отметить, что первоочередные задачи в прог­рамме ЯТСФ носили общедемократический характер: всеоб­щее избирательное право, демократическая федеративная рес­публика во главе с президентом и законодательной палатой (Думой), равенство входящих в нее автономий, демократические свободы, отделение церкви от государства, равноправие языков и др8. Принятие Конституции как насущной необходимости для России обычно связывалось с созывом Учредительного собрания. В то время, когда федералисты разрабатывали свою программу, уже вовсю шла предвыборная кампания, поэтому этот вопрос отсутствует в их программе.
Федералисты стремились к предоставлению «права самос­тоятельного устройства и управления во внутренних делах отдельным областям через собственные законодательные пала­ты»9. Подробно оговаривался ими круг вопросов, которые должны были бы подлежать ведению Сибирской областной думы, в том числе и национальный вопрос. Этот круг был настолько широк, что предоставленные права превратили бы Сибирь в самостоятельную единицу Российской республики во главе с Сибирской областной думой, почти по образцу американских штатов или кантонов Швейцарии. В отношении прав отдельных народов федералисты выступали за культурное самоопределение, под которым понималась полная свобода употребления различных языков в общественной жизни, сво­бода учреждений, имеющих целью сохранение и развитие языка, культуры и самобытности каждого народа. Поддержи­вая тесные связи с сибирскими областниками и доверяя им, федералисты для себя предусматривали пока лишь широкое
58
самоуправление, а затем переход к опыту законодательных сеймов.
Как известно, наиболее остро стоял в России аграрный вопрос. Из всех программ политических партий наиболее радикальной была аграрная программа эсеров, которую отста­ивали и федералисты. Эти две партии выступали за отмену частной собственности на землю. Изъятые земли должны были образовывать земельные фонды в ведении органов местного самоуправления. Наделять землей предусматривалось исходя из количества трудоспособных в семье. Как партия местного происхождения, будучи обеспокоенной дальнейшей судьбой Якутской области, ЯТСФ специально оговаривал преимущественное право «аборигенов и старожилов» при наделении землей, а также право на землю губернских и окружных органов самоуправления10. Кроме того, программой федералистов предусматривалось «в целях борьбы с кулачест­вом и защиты труда» развитие всех видов кооперации11. Социалистические, противочастнособственнические требования аграрной программы эсеров и федералистов играли решающую роль для их популярности, особенно это касалось эсеров, для популярности федералистов важнее был национальный фактор. На основании анализа требований по аграрному вопросу в программе федералистов отрицается абсурдный вывод о их буржуазной, тойонской сущности. Требования об отмене частной собственности на землю, о развитии кооперации не являются буржуазными лозунгами.
В целом для программы федералистов характерны нацио­нально-демократическая направленность, в виде постоянных оговорок о равноправии всех народов, и отношение почти ко всему с точки зрения региональных интересов. Критерием ценности мирового опыта и возможных путей развития для федералистов являлась полезность для нации. Именно этим можно объяснить пункты о федеративном принципе устройства государства, широком местном самоуправлении, отмене частной собственности на землю. Наибольшая популярность этой партии в Якутии объясняется не только тем, что ее программа отвечала интересам жителей области, но и местным проис­хождением партии.
59